— Сбежал! — выкрикнул я сам себе. — Я сбежал от предсказания! Кто молодец и будет жить сегодня с головой на плечах? Я молодец! — улыбался я во все зубы. — А раз я всё равно сегодня не умру — нужно двигаться по плану.

Гарри

Стояла тёплая весенняя глубокая ночь, но Анатор не спал. Весь город стоял на ушах.

Я наблюдал за Мракой со стороны, а тот разговаривал с Радей. Я не подслушивал, старался их игнорировать. Княгиня позвала меня, но я лишь покачал головой, командуя шиярцам выгрузить тела убитых, складывая их рядом с распятым на кресте в виде символа Беллатора Аазидаром.

От демона осталось одно лишь название, однако аэльи, что собрались здесь, увидели в этом что-то восторженное: хлеба и зрелищ! Речь Ради я пропустил, явно там было что-то воодушевляющее и вдохновляющее на дальнейшее подчинение. Сейчас же аэльи с интересом наблюдали за моими действиями, а я составлял план действий — совсем не вовремя я должен был отлучиться по очередной молитве, но прямо сейчас не мог.

Шиярцы выложили две семьи и Валькру с Ником довольно бережно, уложив их под крест.

— Кто это? Это ж Ильющицы, я их знал! А это Маник. Маник, бедненький мальчик мой… А это тот весёлый бородач, Ник его звали. Ой, а что ж с ними случилось?

Причетающая толпа нуждалась в объяснениях и уже собиралась придумать свои:

— Их смерть — урок нам, живущим во грехе! — крикнул кто-то из рыцарей.

— Их смерть — это просто смерть! — выкрикнул я и народ притих.

Даже Радя с Мракой перестали разговаривать.

— Послушайте, иногда в смерти нет ни грамма смысла, и их смерть именно такая. Чему должна научить нас смерть ребёнка? В каком грехе он жил? Одумайтесь, вот! — я указал на Аазидара. — Это враг, у которого есть плоть и кровь. Ему плевать на ваши грехи. Он придёт и убьёт всех — грешник ты или праведник.

— А ты кто такой, чтоб рассуждать? — буркнул кто-то. Мужчина, басовитый, но низкий.

— Это Гарри, — отозвалась рядом стоящая женщина. — Не будь идиотом, у него это не в почёте. И что, они сами виноваты?

Я улыбнулся, вспоминая, чему я учил своих служителей.

— Нет, эти не виноваты, — «но могли бы из города и не высовываться». — Они боролись за жизни до последнего.

— Но если бороться, то всегда победишь!

— Слова наивной идиотки, — кивнул я. — Иногда борьба ничем хорошим не заканчивается и остаётся лишь борьбой, приведшей к поражению. Но мы никогда не знаем, что будет дальше. И почти никто не знает, что дальше будет.

— Почему почти? Беллатор знает? — тот же голос, женский. Нужно её будет в служители завербовать.

— Знает только Безымянный. А ещё некоторые вещи знаю я. И знаю я, что демонам вас не одолеть.

— Это почему же?

— Потому что вы не идиоты и будете слушать меня. Будете ведь?

Толпа смутилась, но какой-то немного подпитый мужик крикнул «да!», и все подхватили.

Радя с Мракой подошли ко мне, я отошёл в сторону. Радя всё ещё не могла понять, что происходит, Мрака тоже. Он достал ракетницу и запустил в небо красную сигнальную ракету, а я подозвал Радю.

— Что порешали? Только без цитат! И мотивацию его тоже при себе оставь. Я честно всё объясню, но потом и если выживу, — тут же встрепенулся я, всё ещё не зная, чем можно спровоцировать исполнение предсказания.

— Что значит «если»? Ты смотри у меня! — пригрозила она пальцем. — У Мраки есть отряд, готовый нам помочь. К утру прибудет. Твой снайпер по ногам стрелять не умеет?

— Не злись. Я у аэльев отбил желание…

Она меня перебила:

— Это был Вильгельм! Приор! Один из…

— Я тебе его уже не воскрешу, — перебил её я, разговаривая на повышенных. Сраная гуманистка! — В его смерти как раз был смысл.

— Ты совершил преступление!

Я посмотрел на неё с укором. Она отвела глаза:

— Но придётся тебя простить. Опять. Я никогда не привыкну, — нахмурилась мелкая аловолосая фурия. А я быть может себя и не простил бы. Сраная гуманистка… — Ну что, есть там у тебя план? Да знаю я, что есть. Только так, чтоб никто не умер! Ну кроме демонов.

— Никто больше не умрёт, — строго заверил её я, давая обещание, которое никогда не удавалось выполнить. Может получится хоть в этот раз?

Аттэ

Аттэ стояла красная от нервов. Недавно съеденный бес требовал свободы, от чего Аттэ ещё больше волновалась, что наблюёт прямо на ботинки маэстро Шатурнэ. Маэстро позвал всех в шатёр в конце дня, в который он отсутствовал, наведавшись за стену, и сейчас он собрал оставшуюся в живых команду на А (сама Аттэ, грязная и с отросшими больше фаланги пальца когтями, воительница Ананта с большим круглым щитом в руках, мелкий проныра Арр, сбежавший посреди заклинания, и худенький демон Ахтри с тремя бесами в ногах), чтобы озвучить что-то невероятно важное. Аттэ надеялась на кое-что, не дерзая даже подумать об этом громко.