– Выгляни, посмотри. Точно та?

Джеронимо выглянул - и утвердительно кивнул.

– У нее и лицо, как тогда. А кто это?

– Королевская любовница.

– Ой... ой...

Второе 'ой' было куда как более непечатным. Но и Джеронимо можно было понять.

Доминиканец размышлял, а возле носилок разворачивалась настоящая баталия.

– Я его люблю!!!

– Ты можешь любить кого угодно, - отрезала Адриенна.
– Но не смей устраивать представление из болезни моего мужа!

– Ты... ты просто его не любишь!

– Неужели?
– Адриенна красноречиво натянула ткань на животе. Правда, пришлось изогнуть спину и выпятить его, но и так сойдет.

– Это... это...

– Вон отсюда. И чтобы я больше истерик рядом с больным не слышала! Срочно его величество в его спальню, дан Виталис уже там!

Франческа проводила носилки трагичным взглядом - и упала на колени.

– Смилуйтесь! Ваше величество, умоляю... я люблю его!

– Я вам это запрещаю?!

– Не лишайте меня возможности его видеть! Прошу!!!

Адриенна фыркнула. Но концерт оценила, а хорошие представления должны и хорошо оплачиваться, разве нет?

– Сегодня дан Виталис осмотрит его величество. Потом я сообщу вам, в какое время вы сможете бывать у него. Все же за эти... сколько... пятнадцать лет? Или двадцать? Филиппо так к вам привязан... это так романтично...

И уже вполголоса, так, чтобы слышали очень немногие.

– Как к старым тапочкам и драному креслу...

Франческа побелела от гнева, но здесь и сейчас Адриенна сделала ее 'вчистую'. Пришлось кидаться на колени и благодарить. Ей же разрешили!

Жертву из себя состроить не выйдет. Королю нажаловаться - тоже. Ее же не выгоняют... а что до времени... ну и что? Это как раз нормально. Так что эданна еще раз поклонилась, Адриенна махнула ей рукой, и ушла. Ее ждал дан Виталис - и король.

***

– Что скажете, дан?

– Ничего хорошего, ваше величество. Раны серьезные, да еще антонов огонь... я все промыл, перебинтовал... молитесь. Просто молитесь.

Можно подумать, у Адриенны был другой выход.

– Перенесите его величество в мои покои. В комнату, смежную с моей спальней. Чтобы я могла быть с ним рядом.

Придворные жест оценили. А еще...

– Эданна Франческа может навещать моего супруга каждый день. С восьми утра до десяти утра. Я как раз молюсь и завтракаю, так что мне она не помешает.

Эданне и это пришлось поперек шерсти. Восемь утра!

Да что это за издевательство!? Она в это время и не вставала никогда, вот еще!

Но... королева была всеми признана образцом супруги.

Добрая, ласковая, понимающая, сама к королю встает, сама его поит, сидит рядом с ним, и ей-ей, в ее присутствии он даже бредит меньше!

Это ж как надо мужа любить!

Пусть она этого не показывает, так ей и не положено! Чай, не простолюдинка какая - мужикам на шею кидаться! Благородная, понимать надо!

Мия

Дана Илария Кавалли.

О, эту - помнили.

В отличие от даны Дзанелла, которую и слуги забыли, и соседи, и родные, дану Кавалли помнили все.

– Потрясающей красоты женщина была, - рассказывал привратник, помнящий еще Филиппо Второго.
– Такая... ух!

Ух было действительно впечатляющим. Как дама при таких объемах вообще передвигалась - непонятно. Но - УХ!

– А вот смотрела... мне и посейчас страшно, как вспомню. Словно она голодный и злой хищник, а ты ее обед...

Примерно в том же ключе высказывались и остальные опрошенные.

Как-то раз Илария выплеснула в лицо неуклюжей служанке содержимое ночного горшка. Другой воткнула в руку шпильку. Третьей...

Сплошная тирания.

Платила она щедро, но характер... ох уж этот характер! Ужасный!

Отвратительный!

Она не ругалась, нет. Не кричала, не истерила, она либо уничтожала словами. Либо...

– Я думаю, ведьма она была, - признавалась шепотом кухарка.
– Характер у нее такой... сказать страшно! А подумать - жутко.

– Да?

– Никого она не любила, никто ей был не нужен, словно ты в сугробе стоишь... а сверху на тебя еще давят, давят...

Мия внимательно кивала.

– Когда дана умерла, все перекрестились... и то боялись - встанет... в гробу лежала, как живая.

– А когда она умерла?

Названную дату Мия сравнила с датой смерти Виолетты Дзанелла.