— Это верно... верно говоришь...

— Я очень вам признателен за все! Спасибо!

Андрей Платов любил свою работу.

Делая раскопки, ты находишь ноздреватые, источенные временем фундаменты домов, в которых жили твои предки пятьсот или тысячу лет назад, картографируешь площади и целые улицы, извлекаешь из земли старинные амфоры, искусные фрески, потемневшие кольчуги и тяжелые мечи воинов, напечатанные на папирусах и вымоченных в специальном растворе овчинных шкурах творения знаменитых летописцев. Ты полностью окунаешься в ту далекую, как звезды на небе, эпоху, видишь обширные древние городища и святилища, видишь людей, которые ходили тогда по узким деревянным улочкам, их экзотическую одежду, длинные — до земли — платья; браслеты из слоновой кости, золотые пекторали (нагрудные украшения) на женщинах; бородатых мужчин в холщовых рубахах и лаптях; столы, заставленные глиняными горшками с хлебным квасом и выточенными из березы квартами с хмельной пенящейся медовухой...

«Но все-таки о чем же мечтали люди тогда? К чему стремились, чем жили? Каков был образ их мышления? — не раз спрашивал себя Платов. — Ведь люди эти — мои предки! Я должен знать о них все...»

Вот и сейчас — накануне раскопок на Зеленой горе — он испытывал те же чувства. А тут еще эта загадочная смерть Волощука, разговор со следователем Карелиной...

В отделе древнерусских городов — сто двадцать три человека, раскопки ведутся на восьми участках. Поди знай, где именно находится этот змей подколодный... От него можно ждать любой подлости, об этом Карелина предупреждала... У них, значит, целая банда. Цель, видимо, одна — захватить старинные предметы из золота, которые будут извлечены при раскопках на Зеленой горе. Будут, очевидно, золотые монеты, браслеты, кольца, колты, пекторали. Геофизики говорят, что клад потянет килограммов на сорок, не меньше. Лакомый кусочек для банды... И пронюхали же, сволочи! Уже и археологию хотят использовать для личной наживы! Оборотни, спруты...

На новый участок Платов приехал в девять утра. Здесь же были начальник отдела Гущин, Омельченко, Кравцов... Чуть поодаль сидели на бревне рабочие, завхоз Сохальский. Ярко светило весеннее солнце, поблескивали золотые купола Воздвиженской церкви. Вокруг одевшихся в зеленую листву лип и каштанов кружили птицы. Пахло суглинком.

— Ну что, Андрей Захарыч, будем начинать? — вопросительно взглянул на Платова Гущин.

— Да, Николай Палыч, пора, — кивнул тот. — Чем раньше, тем лучше. Днем обещают плюс двадцать девять. Жарища будет.

— Почти как в Сахаре. Непривычная для Киева температура, особенно в апреле, — вставил Омельченко.

— Меняется климат, меняется... — Гущин перевел взгляд на Андрея. — Где именно будем начинать раскопки? Показывай карту.

Платов вытащил из портфеля сложенный вчетверо, наклеенный на марлю топоплан Зеленой горы.

— Вот здесь... в этом месте... — Он ткнул незаточенным концом карандаша в коричневый эллипс карты. — Здесь мы наметили пройти два разведочные шурфа и четыре профиля. А затем используем уже существующий строительный котлован, который заглублен на восемь метров, и продолжим раскопки. В процессе работы будем отбирать пробы для проведения различных анализов...

— Что именно думаете использовать?

— В первую очередь — радиоуглеродный метод... попытаемся определить точный возраст культурного слоя по остаткам древесных угольков и обугленных костей. Кроме того, большие надежды возлагаю на археомагнитный метод, дендрохронологию, споро-пыльцевой и петрографический анализы. Ну и, конечно же, — древние монеты кое-что расскажут...

— Ну, а как со снаряжением? Ничего не забыли?

— Да нет, все вроде есть... Буссоль Стефана, теодолит, полевые буры, щупы, шанцевые лопатки, флейцы... Завхоз позаботился.

— Отменно. — Гущин помолчал. — Не мне объяснять вам, Андрей Захарыч, насколько важен для нас этот объект. Еще раз напомните, пожалуйста, рабочим: копать только тонкими срезами, чтобы земля не сыпалась с лопаты. Землю из щелей выдувайте мехами. Обнаруженные при расчистке предметы не сдвигать с места, землю с них удалять с помощью ланцета или штукатурного мастерка. Все это — азбука археологии, вещи давно известные, но увы! — порой о них забывают. А урон от этого — невосполнимый!

— Не беспокойтесь, Николай Палыч, все будет хорошо. Краснеть за нас не придется, — успокоил начальника отдела Платов.

Гущин придирчиво и долго смотрел то на топоплан, то на местность перед собой.

— Два шурфа, значит, и четыре профиля?

— Именно так, Николай Палыч.

Начальник отдела расстегнул пиджак и ослабил немного галстук: становилось все жарче. Одобрительно пожевал губами:

— Ну что ж, разумно, разумно, коллега... Держите меня в курсе событий. Желаю удачи! — Гущин заторопился к стоявшей внизу, у подножья горы, серой «Волге».

Платов спрятал топоплан и направился к рабочим.

— Давайте, ребята, начинайте. Сначала первый шурф...

Подошел завхоз Сохальский. Поздоровался, обнажил крепкие белые зубы.

— Шикарный денек, Андрей Захарыч, правда? Солнышко, все цветет и благоухает. Не погодка, а мечта!

— Погодка и вправду что надо. Лучше не придумаешь, — согласился Платов.

— Все радует глаз! А какие я вам флейцы чудесные достал, а? Любо-дорого проводить ими расчистки! А лестницы веревочные, щупы, тачки?!

— Да, потрудились вы, Глеб Михалыч, на славу. Обеспечили нас всем необходимым. Спасибо!