— Да я и не хаю. Макс, а телек у тебя тоже прикольный.

— Чем тебе мой телевизор не нравится?

— Всем нравится.

Посмотрел на неё. Стоит улыбается. Повернулся, пошёл в ванную. И на самом деле, надо душ принять. Прежде чем зайти в ванную комнату спросил у неё:

— Послушай, а почему тебя родители не хватились? Им вообще что ли на тебя всё равно?

— Я им позвонила и сказала, что заночую у подружки. Сёстры подтвердили… Сначала…

На последнее слово, я сразу внимания не обратил. Думал как выбираться из гнилой ситуации. То, что мне эта пьянка в боулинге ещё вылезет боком, я даже не сомневался. Пока мылся, маленькая зараза постучала в дверь.

— Макс.

— Чего?

— Я тебе принесла полотенце.

Да твою душу! Вылез из ванной, приоткрыл дверь.

— Дай сюда. И не смотри на взрослого дядю. — Она просунула мне полотенце, потом усмехнувшись сказала из-за двери.

— А чего там смотреть? Я всё уже до этого посмотрела.

— Чего???

Она опять засмеялась за дверью.

— Да ладно, Макс, успокойся, у тебя всё в порядке. Стыдится нечего. — Прикрыла дверь. Я некоторое время был в ступоре. Да, Макс, ты конченный придурок. Здорово они тебя развели.

Сполоснулся. Вытерся полотенцем. Трусы кинул в грязное бельё. По привычке обмотал полотенцем себе бёдра и вышел. И тут вспомнил:

— Так, что значит сначала?

— Ты о чём, Макс? — Спросила с кухни Полина.

— Ты сказала, что сёстры подтвердили, что ты у подружки. Потом добавила: «Сначала». Что значит сначала?

Она вышла из кухни. Стояла ехидно улыбалась и разглядывала меня.

— Макс, классно выглядишь.

— Завязывай. Отвечай на вопрос.

— Я не на уроке у тебя. — Задрала свой носик.

— Я жду, Литвинова?

— Да запалили они меня. Сегодня утром сказали, что я осталась ночевать у мужчины. Теперь родители едут сюда. Папа и мама. Короче, Макс, будет скандал. Но я попытаюсь уговорить папу, чтобы он тебя не сильно бил. А то не хорошо получится, тебе завтра в школу, а у тебя бланши. Да и в ЗАГС как с синяками идти?

Не знаю какой у меня вид был, наверное такой же, как у жабы с вытаращенными глазами, которую положили под наезжающий асфальтный каток. Я даже сказать ничего не мог, только хватал ртом воздух. Она засмеялась. Я отпустил полотенце, оно начало сползать. Взгляд Литвиновой сразу прирос к моим чреслам и стал заинтересованный. Успел перехватить сползающее полотенце.

— Да ты… Вот ты… — Я пытался удержать рвущуюся из меня тотальную нецензурщину, как раздался звонок в дверь.

Я продолжал пялится на дверь в прихожей, как Полина спокойно подошла и открыла её.

— Доброе утро, — услышал я, — Ваш заказ. Пицца капричиоза, пицца спайси пепперони биф, пицца ветчина и грибы.

— Всё правильно, спасибо. Вот деньги.

— Распишитесь пожалуйста… Приятного аппетита и до свидания.

— До свидания. — Полина нагруженная тремя коробками с пиццей, закрыла дверь. Спокойно прошла на кухню. Я продолжал, как дурак, смотреть на это всё. Слов нет. Зашёл в комнату. Вытащил из шкафа чистые трусы, носки, футболку, спортивные штаны. Оделся. Проверил её платье и куртку. Всё было сухое. Прошёл на кухню. Полина сидела и уплетала кусок пиццы, запивала кофе. Посмотрела на меня, поблёскивая стёклами очков.

— Макс, ты чего тормозишь? Садись, завтракать будем.

— Завтракать? — Взял мобильник, вызвал такси. Адрес из личных дел Литвиновых я помнил.

— Макс, а зачем ты вызвал такси? Да ещё к нам? В гости хочешь?

— Умная самая? Собирай свои манатки, сейчас такси приедет. Пиццу тоже забирай, накормишь свой семейный подряд.

Она перестала есть, положила недоеденный кусок на блюдце.

— Макс…

— Помолчи. Знаешь, Полина, я был лучшего мнения о тебе. Думал ты всё же умная девочка. А оказалась глупая малолетка. У которой мозгов хватает только на мелкую пакость. Хотя вчера пакость выросла до размеров айсберга. Ты сейчас поедешь домой и подготовь папочку, что в клуб, который он построил для своих деток, нагрянет полиция, потом из роспотребнадзора. Знаешь почему? Что молчишь? Не знаешь? Ну вот видишь, как всё плохо. Детка, если что-то замыслила, просчитывай всегда последствия. Я поеду, сдам кровь на анализ. А теперь угадай с трёх раз, какое дадут заключение? А потом я выставлю бешеный иск клубу. И не слабый иск, так как своё здоровье я не на улице нашёл. Так что клуб придётся закрывать или продавать. Андестен, Литвинова?

Я видел, как по мере того, что я говорил, девчонка стала бледнеть. Но я продолжал.

— Начнётся разборка. И выясниться, что молодёжь гуляет там, игнорируя запрет для несовершеннолетних находится в подобных заведения позже 22.00 часов, да ещё без сопровождения взрослых. А ещё позже, а может и сразу, выясниться, что шибко умные малолетки травят людей всякой дрянью. А вдруг там ещё в клубе наркоту найдут? А, Литвинова? Чего есть перестала? А теперь подумай, как ты и твои сестрички с братцами будут заканчивать школу. И подтвердишь ли ты свою золотую медаль, а твой братец серебряную. Собирайся. Твоё платье уже высохло, как и куртка. И ещё, попытаться обвинить меня в изнасиловании, сексуальных домогательствах и прочей хрени у тебя не получится. Знаешь почему? У меня тут камера стоит, всё пишет. Ты меня траванула, Поля. Это запрещённый приём. Низкий и грязный. Хотя, я думаю, вашей шайке не привыкать к таким делишкам. Я конечно сам не подарок, но никогда и ничего, никому не подсыпал, не подкидывал и не пытался кому-то фуфло впаривать жульничеством.

— Макс, пожалуйста. Прости меня. Сёстры с братьями не виноваты. Это всё я. Прошу тебя. — Она заплакала. Но я не лошара, меня на это не пробьёшь. Тоже мне гроссмейстер сопливый.

— Собирайся и исчезни отсюда. Сейчас такси подойдёт. Надеюсь у тебя есть деньги на проезд? Вчера ты мне целым прессом пятитысячных трясла. Время пошло.

Полина ушла в комнату. Там переоделась. Вскоре вышла уже полностью одетая. Я принёс из кухни коробки с пиццей.

— Это тоже забери. А то вдруг уже успела и туда что-нибудь напихать. С тебя станется.