Вот почему Войко ходил белее смерти. И вот почему у него были более весомые причины бежать от этой свадьбы. Бежать от Русланы.

– Если ты сбежишь, я останусь опозорена. Ни один мужчина больше не возьмет меня в жены, а горожане станут сторониться.

– Знаю. Потому и зову тебя бежать вместе.

Руслана понимала, почему Войко хочет уйти. Она даже не могла просить его отказаться от затеи, потому что это было эгоистично, неправильно. В отличие от Русланы, Войко любил и стремился спасти эту любовь.

Руслана же хотела спасти только себя.

– Ты потому сегодня у меня во дворе оказался? Собирался бежать к своей возлюбленной?

Войко не стал отнекиваться и честно кивнул:

– Отец только через седмицу туда вновь собирался. Я не мог столько ждать.

«Не мог. И сейчас не станет», – с горечью подумала Руслана.

Увидев, как переменилась в лице дочка охотника, Войко сказал:

– Знаешь, у меня тоже есть план. Я все еще предлагаю бежать вместе, но не сегодня. Нужно притвориться, что мы смирились, что все хорошо и мы согласны на свадьбу.

– До нее всего несколько дней, – сокрушенно покачала головой Руслана.

– Мы используем их, чтобы убедить родных – противиться не станем. Так будет проще сбежать. А еще – это время тебе на раздумья. Я не смогу остаться, Руслана, но мы можем уйти вместе.

– Но тогда мне придется оставить Хрусталь и старую жизнь. А как же мои родители? Отец умрет от горя, если я просто исчезну.

– А если окажешься опозорена?

– Тогда от горя умрет моя матушка, – с тяжелым сердцем поняла Руслана.

Выходит, у нее всего два пути. Остаться без будущего здесь, дома, либо направиться на поиски новой жизни.

– Обещаю, я не сбегу без тебя. По традиции венчание должно быть на третий день от Крашняны. Так что у тебя два дня на раздумья.

В последний вечер перед венчанием принято «сжигать прошлую жизнь». Для этого обряда на окраине поселения разводят костер, до которого жених и невеста идут рука об руку в полной тишине. Это время им дается на то, чтобы попрощаться с прошлым, дабы без сожалений вступить в новую жизнь. Дойдя до костра и произнеся обрядовые клятвы, суженые бросают в пламя по одной вещи, символизирующей былую жизнь. Девушки обычно отдают огню старые платки и ленты, а юноши жертвуют деревянными талисманами в форме петушиных гребешков. Такие игрушки вырезают отцы, как оберег от кошмаров для детей. Во взрослой жизни они уже ни к чему.

Никому не позволено во время шествия мешать суженым. Все расходятся с их пути.

Если бежать, то именно в этот вечер.

– Костер разведут у мельницы. Там рядом есть конюшня. Я смогу выкупить для нас пару лошадей, – воодушевление Войко подкупало. Только вот своих денег на коня у Русланы не было. Это слишком дорого.

– Я не стану красть у родных, а сама себе кобылу не могу позволить.

– Пустое, – отмахнулся Войко и подался чуть вперед, заверяя: – Я подарю тебе лошадь. Лучше так, чем из-за меня останешься опозоренной.

Руслана не хотела бежать. Она надеялась решить все разговором, но уже понимала, насколько малы шансы. Идти к родителям, пытаясь добиться чего-то, – бессмысленно. Так Руслана лишь укрепит подозрения к ней и Войко, следить за ними станут бди- тельнее.

Она могла бы избежать позора, предупредив – Войко намерен улизнуть к другой. Но это будет подлый поступок, за который ее заслуженно возненавидит и Войко, и сама Руслана.

Поэтому пути все еще было только два.

– Я подумаю. О своем решении скажу, когда пойдем к костру.

Войко улыбнулся. Этого заверения ему было достаточно.

Когда в баню принесли еду, ни Войко, ни Руслана не пытались бежать.

В час, когда в предбаннике стало совсем темно, Руслана уже изнемогала от скуки и нетерпения. Весь день до заката, нервно то заплетая, то расплетая косу, она провела в раздумьях о своем будущем, потому что других дел не осталось. Войко ушел в мыльню и закрыл за собой дверь. Руслана лишь единожды попыталась заговорить с ним вновь:

– На ужин принесли кабана, – она заглянула в мыльню, немного приоткрыв дверь.

Войко лежал на полке, уставившись в низкий деревянный потолок. Он не снял ни кафтан, ни сапоги. В нетопленой бане было прохладно и непривычно мрачно.

– Кстати, это я его на днях подстрелила, – сделала новую попытку разболтать «жениха» Руслана, но Войко не пошевелился.

«Может, от голода слег?» – подумалось охотнице. Войко поел лишь утром, и то немного. Поклевал кашу, а к голубцам, пирогам да оладьям даже не притронулся.