Он снова разговаривал с моим отцом. Я все больше понимал женщин, которых это бесит.

Я провел ночь в нашей маленькой комнате для гостей на первом этаже. При жизни моей мамы это был ее домашний кабинет, а потом, пока отец пил, комната стала чем-то вроде музея. Через полгода или около того после своего протрезвения папа с моей помощью превратил ее в спальню. Иногда там ночевал Линди, а пару раз оставались новоявленные трезвенники, с которыми папа работал, потому что это именно то, что должны делать «Aнонимные Aлкоголики». Я спал там в ночь после похорон мистера Боудича и взлома его дома, чтобы Радар не пришлось подниматься по лестнице. Постелил ей на пол одеяло, и она сразу же заснула, свернувшись калачиком. Я бодрствовал дольше, потому что кровать там была слишком короткой для парня ростом шесть футов четыре дюйма — а еще потому, что мне было о чем подумать.

Прежде чем выключить свет, я погуглил «Американскую служба подписки». Такая компания в самом деле была, но она занималась «Услугами» во множественном числе. Конечно, миссис Ричленд могла что-то напутать, но то, что я нашел, говорило об организации, работающей исключительно онлайн. У нее не было никаких продавцов, обходящих дома. Я рассмотрел идею о том, что этот парень и правда был вором по некрологу, усыпляющим бдительность соседей… но это не сработало, потому что он таскал свои образцы по округе еще до смерти мистера Боудича.

Я думал, что продавец журналов был именно тем человеком, который убил мистера Генриха. А, кстати, как именно был убит Генрих? В газетной статье об этом не говорилось. Разве трудно поверить, что маленький человечек, который говорил «прискорбно» и «ха-ха», пытал его, прежде чем убить? Чтобы узнать имя человека с запасом золотых гранул?

Я повернулся с правого бока на левый. Мои ноги вылезли наружу, и я повозился, натягивая на них верхнюю простыню и одеяло.

Но, возможно, в пытках не были необходимости. Может быть, мистер Прискорбно просто сказал Генриху, что, если он назовет имя, то останется жив.

Я снова повернулся на правый бок и опять подтянул сползающее одеяло. Радар вскинула голову, издала хлюпающий звук и снова заснула.

Еще один вопрос: говорил ли детектив Глисон с миссис Ричленд? Если бы он это сделал, то понял бы, что мистер Боудич стал целью вора еще до своей смерти? Или решил бы, что коротышка просто рыскал по окрестности в поисках подходящего объекта? А может, подумал бы, что этот парень — обычный коммивояжер, ходящий от дома к дому. Если, конечно, он вообще потрудился об этом подумать.

И теперь вопрос на джекпот: если мистер Прискорбно-Ха-Ха действительно охотится за золотом, то вернется ли он?

Справа налево. Слева направо. Подтянуть одеяло.

В какой-то момент я подумал, что чем скорее прослушаю кассету мистера Боудича, тем лучше, и после этого, наконец, уснул. Мне приснилось, что маленький человечек с подпрыгивающей походкой душит меня, а когда я проснулся утром, простыня и одеяло оказались обернуты вокруг моей шеи.

В пятницу я пошел в школу, просто чтобы миссис Сильвиус не забыла, как я выгляжу, но в субботу сказал отцу, что иду в дом номер 1, чтобы начать уборку. Он предложил свою помощь.

— Нет, все в порядке. Оставайся дома с Радар. Расслабься, у тебя ведь выходной.

— Ты уверен? В том месте на тебя сразу нахлынут воспоминания.

— Уверен.

— Хорошо, но позвони мне, если что-то тебя расстроит. Или напугает.

— Ладно.

— Жаль, что он так и не сказал тебе код от этого сейфа. Нам действительно придется попросить кого-нибудь вскрыть его, чтобы мы могли посмотреть, что там. Я поспрашиваю на работе на следующей неделе. Может, кто-то знает взломщика сейфов, который не сидит в тюрьме.

— Правда?

— Расследователи из страховых компаний знакомы со всякими сомнительными людьми, Чарли. Глисон, вероятно, прав — ничего, кроме старых налоговых деклараций — если, конечно, Боудич когда-то заполнял их, а я в этом сомневаюсь, — и пары запонок, но, возможно, там найдутся вещи, которые могут объяснить, кем, черт возьми, он был.

— Что ж, — сказал я, думая о револьвере и магнитофоне, — подумай об этом. И не давай Радар слишком много лакомств.

— Принеси ей лекарство.

— Уже принес, — сказал я. — Оно на кухонном столе.

— Молодец, малыш. Позвони, если я тебе понадоблюсь. Я тут же примчусь.

Мой отец — хороший человек. Особенно с тех пор, как протрезвел. Я уже говорил это раньше, но могу повторить.

Вдоль штакетника была натянута желтая лента, какой полиция огораживает место расследования. Расследование (каким бы оно ни было) завершилось, когда Глисон и двое полицейских ушли, но пока папа или я не найдем кого-нибудь, чтобы починить замок на задней двери, я решил оставить ленту на месте.