Этот разрыв оказался фатальным для всех троих. Винер превратился в свадебного генерала, его даже привозили в СССР и выставили напоказ на сцене под портретом Ленина. Он отошел от активной работы, написал две замечательные автобиографические книги «Я – математик» и «Бывший вундеркинд». Мак-Каллок продолжил работу совместно с Литтвиным, но и его лучшие время прошли, а судьба Питтса оказалась еще печальнее. Ему было трудно пережить разлад в наметившемся тройственном союзе и собственный научный кризис, выразившийся в том, что реальные мозговые процессы оказались сложнее создаваемых им моделей, и то, что чисто математический путь исследования не может дать желаемых результатов. На новый виток его сил не хватило. На фоне депрессии и усилившегося одиночества проявились определенные психические расстройства, они в сочетании с тяжелым алкоголизмом привели к смерти Питтса в возрасте 46 лет от цирроза печени.

Как видится сегодня, область действия кибернетики распространяется на сложные системы вообще, причем любые, независимо от их природы, при этом ее не интересует то, как эти системы устроены. Эти системы могут быть любыми – биологическими, социальными или техническими, поэтому кибернетика лишена междисциплинарных границ. Специалисты из разных областей обращают свои взгляды на системные связи в экологических, социальных, биологических и других системах. Их объединяет стремление изучить соответствующие системные свойства в дополнение к природе этих систем.

Несмотря на утверждения об универсальности кибернетического подхода, существуют два основных видения кибернетики. Одно, назовем его винеровским, наиболее популярно и основывается на очевидных системных замкнутостях, которые легко обнаружить в технологических системах, например, в автоматических системах управления. Такое видение изучается ТАУ и другими техническими дисциплинами. Его основоположники, будущие классики кибернетики Норберт Винер, Джулиан Бигелоу и Артуро Розенблют, описали его в своей совместной работе «Поведение, предназначение и телеология» (Behavior, Purpose and Teleology) в 1943 году. Заметим, тогда они еще не использовали термин «кибернетика», введенный в оборот на конференциях Мэйси. Они назвали этот подход к изучению систем термином телеология (от греческих телос – назначение, конечная цель и логос – причина, объяснение), заимствованным из философии, но придали ему несколько отличный, более прикладной смысл. В 1948 году Винер склонился к термину кибернетика, считая, что предметом кибернетики является изучение телеологии механизмов с ключевым моментом в виде понятия обратной связи.

В массовом порядке Винера называют «отцом кибернетики», хотя первым это слово в смысле «самоуправление» употребил в своих трудах еще в античные времена Платон, а в научный же оборот его ввел Ампер в 30–40-х годах XIX века. И роль обратной связи тоже была известна ранее: созданием и исследованием телеологических, то есть обладающих обратной связью машин и систем занимались Джеймс Уатт, автор первого атомического регулятора; британский натуралист Альфред Уоллес (Alfred Wallace, 1823–1913), который описал роль обратной связи биологических системах; британский физик, математик и механик Джеймс Максвелл (James Maxwell, 1831–1879). Последний наряду со своими великими достижениями в фундаментальной науке был еще и автором статьи под названием «О регуляторах» (On governors, 1868), в которой он дал теоретическое обоснование работе центробежного регулятора. Что же относительно отцовства Норберта Винера, то его причастность состоит в том, что он ввел термин кибернетика в современный оборот, а случилось это с подачи Клода Шеннона, который однажды в письме посоветовал ему: «Норберт, используйте слово «кибернетика», его пока никто не понимает, но вам оно позволит усилить свою позицию».

Уоррен Мак-Каллок исповедовал альтернативное видение, он пришел к нему от нейрофизиологии, стремясь создавать математические логические модели работы мозга. В статье «Воспоминания о различных источниках кибернетики» Мак-Каллок писал: «То, что представляет собой кибернетика сегодня (1964), началось с ее рождения в 1943, так ее окрестили в 1948, а зрелость пришла намного позже, только в начале 60-х. Создание кибернетики потребовало решения задач в таких областях как логика, математика, нейрофизиология, теория автоматов, включая AI, бионику и робототехнику».

Высочайший авторитет Винера в сочетании с признанным правом на термин подняли его авторитет на недосягаемую высоту, в массах только с ним и только с ним ассоциируется представление о кибернетике, чтобы убедиться в этом достаточно открыть любой учебник. Не исключено, что на создание культа Винера повлиял описанный ранее эффект Матфея, особенно сильно проявляющийся в научных кругах. Имя же Мак-Каллока оставалось долгие годы известным ограниченному числу специалистов.

Сейчас ситуация радикально изменилась. Показательно, что Американское кибернетическое общество (American Society for Cybernetics) в дополнение к традиционной винеровской медали (Wiener Medal for Cybernetics) учредило равную ей по весу Мак-Каллоковскую награду (Warren McCulloch Award). Эти академические призы взаимно дополняют друг друга, первый вручается зрелым ученым за их достижения, а второй молодым за многообещающие работы. Кстати, сам Мак-Каллок был вторым по счету, получившим винеровскую медаль.

Существенный вред пониманию того, что являет собой кибернетика, нанесли люди, безответственно использующие префикс «кибер» в сочетании с чем угодно, от киберспорта и кибертерроризма до киберпространства. Искаженный впоследствии термин «киберпространство» совершенно честно предложили датские художники Сюзанна Уссинг и Картсен Хофф для своих инсталляций, в которых они действительно пытались управлять пространством, они называли их ателье киберпространства (Atelier Cyberspace). А родоначальником жонглирования словом «кибер» стал американский писатель-фантаст Уильям Гибсон в книге Neuromancer (в русском переводе «Нейромант»). Позже он оправдывался: «Когда я использовал слово киберпространство, я видел в нем только словечко, способное стать buzzword». Слово buzzword переводится как остро модное слово, но его еще трактуют и как специальный термин, произносимый с целью произвести впечатление на дилетантов. Гибсону это удалось – и понеслось. Появились философские определения, например: «Киберпространство – метафорическая абстракция, используемая в философии и в компьютерных технологиях, является (виртуальной) реальностью, которая представляет Ноосферу».

Чуть более десяти лет назад в России был опубликован полуофициальный документ «Киберпространство: новые угрозы» с военно-политической трактовкой: «Принципиально новая среда противоборства конкурирующих государств – киберпространство, которое не является географическим в общепринятом смысле этого слова, тем не менее, в полной мере является международным». Но если отбросить подобное наукообразие, то, скорее всего можно сказать, что киберпространство, если признать его существование, – это множество сервисов, которые предоставляются по сети Интернет: WWW, мобильные приложения, социальные сети, интернет-телефония, электронная почта, совместное использование файлов, многопользовательские онлайновые игры, онлайновые банковские и другие услуги, телемедицина и многое другое. (Здесь Интернет пишем с заглавной буквы, такая сеть одна и Интернет – имя собственное.)