Насчет «натощак», это для красного словца, а вот по две горошины на протяжении двух недель подряд, как впоследствии выяснилось в разговоре со Знахарем, оказалось перебором. Поскольку такая доза вполне могла бы сделать из Паломника кваза. Существо, сохраняющее человеческий разум, но внешне являющееся копией того же кусача. За два метра ростом. Под два центнера весом. Гипертрофированные мышцы. Рот набитый акульими зубами и не слишком-то доброе выражение лица, вернее морды.

Еще пребывая в Башне Инвалида и слушая пояснения крестного про житие-бытие в Улье, Паломник подумал, что ради возможности ходить вполне готов стать тем же квазом. В конце-то-концов с лица воду не пить. А костюм джентльмена и галстук бабочка в состоянии обезопасить кваза от попыток трейсеров сделать из него охотничий трофей. Ведь кусачи одежду не носят. Вот только в настоящее время он стал категорическим противником такой судьбы. Поскольку обнаружил у квазов, с его точки зрения, два существенных недостатка. Во-первых, невозможность получать новые Дары Улья и потеря таковых при их наличии после преобразования тела, Правда этот недостаток во многом компенсировался громадной силой, ловкостью, живучестью, нечеловеческой реакцией. А так же обостренным слухом и орлиным зрением. Вполне достойная компенсация за Дары Улья, особенно в том случае, если те были не особенно развитыми. Так, сигарету без спичек прикурить, или необычайно громко икнуть. Встречался и такой Дар Улья. А вот второй недостаток ничем не компенсировался. Дело в том, что квазы, как и все зараженные, начиная с топтунов, были напрочь лишены гениталий. К такой жертве Паломник совершенно не был готов. После встречи с Рыжей секс стал его фетишем. И за три дня, проведенные в Дальнем, он успел приобрести популярность у местных жриц любви в качестве постоянного клиента единственного в стабе борделя. Потратив на девочек чуть ли не половину своих споранов.

К счастью, в кваза Паломник не превратился, но по совету Знахаря стал принимать раствор гороха очень осторожно. Не чаще раза в три дня. К тому же сначала сам инвалид не почувствовал значительного эффекта от приема стимулятора Дара Улья. Семь дней ожидания в окрестностях Белогорска были посвящены в первую очередь интенсивным тренировкам телекинеза. За это время он научился разве что жонглировать одновременно дюжиной небольших камешков, поддерживая их в воздухе на протяжении получаса. Конечно, такое умение в условиях Земли позволило бы ему неплохо зарабатывать, выступая на всевозможных театрализованных представлениях. А вот в Улье, где в первую очередь ценились умения, направленные на убийство тварей стикса, значимость его Дара приближалась к нулю. И тем не менее Паломник продолжал пить раствор гороха в лошадиных дозах и настойчиво тренироваться с удержанием камешков в воздухе. С другой стороны, а что ему еще оставалось делать. Неоднократные попытки вскрыть летающую тарелку внешника заканчивались ничем. Ничего ценного в разрушенном лагере Муров обнаружить не удалось, к тому же буквально на следующий день подойти к стоянке стало невозможно по объективным причинам. Вонь от разлагающихся трупов тварей стикса стала непереносимой.

— В той же Башне Инвалида дохлый элитник и на пятый день не вонял так сильно, — отметил для себя инвалид, но глубоко вдаваться в причины, обусловившие этот феномена не стал.

Прорыв в освоении Дара Улья случился с Паломником за два дня до того, как он добрался в стаб Дальний.

Выбравшись на оперативный простор и руководствуясь указаниями Бурого, Паломник двигался вдоль магистрального шоссе, рассекающего лесостепь и напрямую связывающего Белогорск со стабом Дальним. Естественно, наученный горьким предыдущим опытом, держаться вдалеке от шоссе. Стараясь при том не выпускать его из виду. Как единственный надежный ориентир. Да и само шоссе представляло из себя набор лоскутов, поскольку переходя из одного кластера в другой полностью меняло свой вид и назначения. Превращаясь по ходу из многополосного шоссе в затрапезную асфальтированную дорогу, усеянную многочисленными рытвинами. Которая, в свою очередь, стыковалась с бетонкой, на которую вполне могли бы приземляться транспортные аэробусы. Поскольку все промежуточные кластеры относились к категории Медленных, с их перезагрузкой Паломник не сталкивался. Тварей стикса в этом регионе было не слишком много. Так что дорога практически всегда была пустой. Пару раз инвалид видел на дороге колонну автомобилей, но привлекать к себе внимание не стал, поскольку не без основания опасался незнакомых людей. Дорога изредка пересекала небольшие населенные пункты. Но соваться туда Паломник не рисковал, объезжая городки и деревеньки по широкой дуге, опасаясь столкнуться с зараженными. Благо, проходимость его инвалидной коляски позволяла ездить по бездорожью.

При том, что его запасы кошачьего корма катастрофически заканчивались, актуальность посещения населенного пункта с целью пополнения припасов со временем все возрастала. Слава богу с водой особых трудностей не было. Небольшие ручейки встречались достаточно часто. На отдых Паломник старался останавливаться в лесополосах, либо в небольших рощицах.

Так вот, все последние дни, двигался к Дальнему, Паломник лихорадочно подсчитывал расстояние, которое проехало его транспортное средство. И по этим расчетам выходило, что цифра если еще и не перевалила за пятьсот километров, то весьма близко приблизилась к этой роковой черте. А именно такой запас хода гарантировали разработчики инвалидной коляски на одном комплекте батарей. После чего сами батареи подлежали полной замене. Пробег в Башне Инвалидов можно было не учитывать. Там за все годы использования коляски инвалид вряд ли накатал больше десяти километров.

Неприятность приключилась, когда по оценкам Паломника до стаба оставалось еще километров пятьдесят. Коляска просто остановилась и никакими манипуляциями с джойстиком сдвинуть ее с места не удавалось.

— Ну вот, приехали, — растерянно произнес Паломник. — Конечная остановка. Пассажиров просим покинуть вагоны.

В это время он ехал но узкой проселочной дороге, идущей почти параллельно основной магистрали, километрах в трех от нее. Впереди, на пригорке, виднелась небольшая деревушка, домов на двадцать. Относительно которой паломник прикидывал: с какой стороны ее удобнее объехать. Впрочем поле созревшей пшеницы, справа от населенного пункта, делали эту задачу вполне решабельной. Это при условии, что транспортное средство «на ходу». А вот что делать, когда оно намертво встало?

В уме, для себя, Паломник уже давно решил, что он будет делать в этом случае. Он с сожалением утопил джойстик в подлокотник кресла, тяжело вздохнул и положил руки на металлические ободы полуметровых в диаметре дисков, крепящиеся на одной оси с основными колесами и расположенные практически рядом с подлокотниками. Вращая вручную эти диски он заставил вращаться и сами колеса. После чего инвалидная коляска медленно сдвинулась с места. Будь не его месте прежний инвалид, пусть и с работающими руками, он вряд ли бы смог даже тронуться, не говоря о том, чтобы проехать пару метров.

Да и просто среднестатистический житель Земли способен был бы передвигаться подобным образом разве что по асфальту. Причем не слишком далеко. А вовсе не по проселочной дороге, к тому же идущей в гору. К счастью, за последние дни благодаря живчику Паломник здорово физически окреп. Его кондиции в этом плане приближались к уровню боксера чемпиона по версии WBC. Способного на протяжении двенадцати раундом непрерывно махать руками. Вот и Паломник принялся этими самыми руками махать, вернее крутить колеса, злобно при этом приговаривая: «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти». При этом неясно, что он имеет ввиду. Поскольку практикуемый им способ передвижения был, ежели не по форме, то по содержанию, ближе к ходьбе, причем руками, нежели к езде.

Идею объехать деревеньку по полю пришлось отбросить как утопическую, поскольку вместо ста лошадей в коляску оказался впряжен один лишь инвалид, пусть и здоровый, но в сравнении с условным конем — не слишком-то.

Деревенька встретила Паломника глазницами разбитых окон пустующих домов, повсеместно распахнутыми воротами и общей гнетущей атмосферой.

— Пожалуй едой тут не разживешься. И самогон вряд ли удастся найти, — уныло заключил Паломник, прикидывая, что дополнительные физические нагрузки приведут к дополнительной потребности в питании. А кошачий корм уже заканчивается. Да и живчика в фляге осталось на дне. И хотя недостатка в споранах инвалид не испытывал, но спиртное Рыжая в рюкзак не положила. Поскольку его потребление инвалид опытным путем установил в размере пятидесяти миллилитров в день на человека. Так что двухлитровой фляги, плюс то, что Алина изготовила собственноручно, под надзором Паломника, должно было бы с избытком хватить на весь путь до Дальнего. Оказалось, что он несколько ошибся.