* Luhmann N. Die Wissenschaft die Gesellschaft. Frankfurt am Main: Suhrkamp Verlag, 1996. S. 2.

Взгляд на девиантность и ее различные проявления как определенные конструкты, «изготовленные» в процессе реагирования общества на нежелательные виды поведения, преобладает в современной социологии девиантности и является, с нашей точки зрения, весьма продуктивным. Процесс конструирования девиаций (с помощью политических решений, статистики, средств массовой информации – СМИ и др.) подробно описан во многих трудах*. Роли СМИ в процессе конструирования девиаций посвящен раздел «Медиа и конструкция преступлений и девиантности» в сборнике статей «Социология преступности и девиантности»**. По мнению известных немецких криминологов Н. Hess и S. Scheerer, преступность – не онтологическое явление, а мыслительная конструкция, имеющая исторический и изменчивый характер. Преступность почти полностью конструируется контролирующими институтами, которые устанавливают нормы и приписывают поступкам определенные значения. Преступность – социальный и языковый конструкт***. Как происходит конструирование одной из современных разновидностей преступности – «преступлений ненависти» («Hate Crimes»), т. е. преступных посягательств против «ненавистных» меньшинств (афро-, испано-, арабо- и азиатоамериканцев, евреев, геев, лесбиянок и т. п.), исследовано в книге американских криминологов****. В этом конструировании («"Hate Crime" is a social construct») принимают участие СМИ и политики, ученые и ФБР. Процесс конструирования «коррупции» показан в диссертационном исследовании И. Кузнецова*****.

* Curra J. The Relativity of Deviance. SAGE Publications, Inc., 2000; Goode E., Ben-Yehuda N. Moral Panics: the Social construction of Deviance. Blackwell Publishers, 1994; Petrovec D. Violence in the Media. Ljubljana: Mirovni Institut, 2003; Pfuhl Е., Henry S. The Deviance Process. Third Edition. NY: Aldine de Gruyter, 1993.

** Caffrey S., Mundy G. (Eds.) The Sociology of Crime and Deviance: Selected Issues. Greenwich University Press, 1995.

*** Hess H., Scheerer S. Was ist Kriminalitat? // Kriminologische Journal. 1997. Heft 2.

**** Jacobs J., Potter К. Hate Crimes: Criminal Law & Identity Politics. Oxford University Press, 1998.

***** Кузнецов И. Е. Коррупция в системе государственного управления: социологическое исследование. Дис. ... канд. соц. наук. СПб., 2000.

Так вот, сторонники понимания девиантности как «реагирующей конструкции» исходят из того, что общество и государство, считая необходимым реагировать на те или иные социально значимые поведенческие формы, конструируют вид очередного «козла отпущения» – «мафия», «наркотизм», «гомосексуализм», «коррупция», «терроризм» и т. п.

Конечно, за этими «этикетками» скрываются некие объективные реалии, формы человеческой жизнедеятельности и их носители, субъекты действий*. Но общественная или государственная оценка этих проявлений девиантности, само отнесение определенных форм деятельности к девиантным – результат сознательной работы властных, идеологических институтов, формирующих общественное сознание. Огромная роль в такой «конструкторской» деятельности принадлежит политическому режиму**. Рассмотрим это на примере «девиантизации» некоторых явлений политическим режимом советского государства.

* См.: Оукс Г. Прямой разговор об эксцентричной теории // Теория и общество: Фундаментальные проблемы. М, 1999. С. 292-306.

** Подробнее см.: Гилинский Я. Девиантность, социальный контроль и политический режим // Политический режим и преступность. СПб, 2001. С. 39-65.

После октября 1917г. новая российская власть, для утверждения которой немало сделала демократическая, революционно настроенная студенческая молодежь и интеллигенция, пыталась какое-то время сохранить имидж прогрессивности, либерализма, демократичности. В Руководящих началах 1919 г. и в первом Уголовном кодексе (УК) 1922 г. наказание признавалось мерой «оборонительной», санкции были не очень строгие, в УК РСФСР 1926 г. термин «наказание» был заменен другим – «меры социальной защиты». Тюрьмы пытались заменить трудовыми лагерями (что нередко творилось на практике – другое дело). Руководство страны и его идеологическое обеспечение на первых порах отнеслись либерально-аболиционистски к тому, что позднее, при сталинском тоталитарном режиме, трактовалось как явления, чуждые и враждебные советскому народу. Так, в 20-е гг. вполне терпимо воспринимали проституцию. Меры социального контроля сводились в основном к попыткам реабилитации женщин, вовлекаемых в сексуальную коммерцию, путем привлечения их к труду и повышения образовательного и профессионального уровня. В декабре 1917 г. была отменена уголовная ответственность за гомосексуальную связь, не предусматривалась уголовная ответственность за гомосексуализм и в Уголовных кодексах 1922 и 1926 гг. В первом издании Большой Советской Энциклопедии (БСЭ) 1930 г. говорилось: «Понимая неправильность развития гомосексуалиста, общество не возлагает и не может возлагать вину... на носителей этих особенностей... Наше общество... создает все необходимые условия к тому, чтобы жизненные столкновения гомосексуалистов были возможно безболезненнее»*. До мая 1928 г. не было запрета на оборот наркотиков. Фактически существовало индифферентное отношение к наркопотреблению и наркотизму как социальному явлению.

* Большая Советская Энциклопедия. 1-е изд. М., 1930. Т. 17. С. 594-598.

С постепенным утверждением в стране тоталитарного режима принципиально меняется отношение ко всем «пережиткам капитализма», «чуждым советскому народу». В 30-е гг. сворачивается система социальной реабилитации женщин, занимавшихся проституцией, на смену приходит репрессивная политика по отношению к ним. Резко меняется отношение к гомосексуализму. В 1934 г. вводится уголовная ответственность за мужской гомосексуализм (с наказанием в виде лишения свободы на срок от 3 до 8 лет). В 1936 г. народный комиссар юстиции РСФСР Н. Крыленко сравнил гомосексуалистов с фашистами и иными врагами большевистского строя (надо ли напоминать, что в гитлеровской фашистской Германии гомосексуалистов уничтожали физически). Во втором издании БСЭ мы можем прочитать: «В советском обществе с его здоровой нравственностью гомосексуализм как половое извращение считается позорным и преступным... В буржуазных странах, где гомосексуализм представляет собой выражение морального разложения правящих классов, гомосексуализм фактически ненаказуем»*. В 1934 г. устанавливается уголовная ответственность за посевы опийного мака и индийской конопли. Из приведенных примеров наглядно видно, как режим конструирует различные виды девиантности и преступности. Или – создает «козлов отпущения», на которых так удобно списывать просчеты и неудачи собственной социальной политики.

* Большая Советская Энциклопедия. 2-е изд. М., 1952. Т. 12. С. 35.

Учитывая сказанное, с нашей точки зрения, можно дать следующее определение: социальные девиации, девиантность (deviance) – это социальное явление, выражающееся в относительно массовых, статистически устойчивых формах (видах) человеческой деятельности, не соответствующих официально установленным или же фактически сложившимся в данном обществе (культуре, группе) нормам и ожиданиям.

Разумеется, предлагаемые нами определения (и девиантного поведения, и девиантности, равно как и все последующие) – лишь одни из многих возможных. Они страдают многими недостатками определений, но могут служить своеобразным посохом в наших дальнейших странствиях в мире социальных отклонений.

Встречающиеся в литературе термины «асоциальное» и «антисоциальное поведение» не точны хотя бы потому, что девиантное поведение так же социально, как и «нормальное». «Отклоненное поведение» вызывает вопрос: кем? кто же его отклонил? Термин «патология» («социальная патология»), как нам кажется, так же неудачен. Слово «патология» происходит от греческих яатоо – страдание и Ьэуоо – слово, учение, и в буквальном смысле означает науку о болезненных процессах в организме живых существ (человека и животного). В переносном, этимологически неточном смысле, патология это – болезненные нарушения строения, функционирования или развития каких-либо органов или проявлений живых организмов (патология сердца, патология желудка, патология умственного развития). Перенос медицинского (анатомического, физиологического) термина в социальную сферу двусмыслен и несет «биологическую» нагрузку, «биологизирует» социальную проблему. Кроме того, даже в медицине, откуда пришел этот термин, понятия нормы и патологии дискуссионны. И. П. Павлов, И. В. Давыдовский рассматривали болезнь как вариант нормы. Давыдовский писал: «Так называемые патологические процессы и болезни – это всего лишь особенности приспособительных процессов»*. Наконец, как мы увидим ниже, девиации могут быть полезны, прогрессивны, тогда как термин «патология» воспринимается как нечто отрицательное, нежелательное.