Странно это, а просто людей в услужение нельзя что ли нанимать в этом мире? Я всё-таки старенький и желание перетрахать всё, что движется, давным-давно улетучилось. Опять пришлось махнуть рукой, чтобы отвязалась, а то, не дай бог, какую-нибудь баронессу начнёт мне искать для повышения статуса. Соседский барон на днях помер и его супруга теперь вдовая, а значит — свободная женщина.

— Я над этим подумаю, Командор, это интересная идея, — тут же отозвалась благоверная.

Да, блин, я же прикололся. Ну нельзя на ходу за язык хватать, могу и рассердиться когда-нибудь.

По поводу нашего похода. Как я ценил такие моменты в своей, даже не прошлой жизни (пенсионера), а в позапрошлой, когда служил в армии. Проверка, а скорее испытание первым боем — это одно. И совсем другое — помочь молодому бойцу преодолеть свои собственные страхи и опаску ошибиться. Самый сильный наш враг, всё-таки, собственная боязнь. Теперь четверо раскомплексованы, а через них уверенность потихоньку передастся другим. Конечно, если бы в этих местах не было «фобии гор», то что-нибудь другое следовало придумать. Очень хорошо это описал Хайнлайн в повести «Тоннель в небе», где наставники выдумали мифического зверя, чтобы их воспитанникам было кого бояться на другой планете. А значит регулярно быть настороже.

Довольные победители, «прошедшие горы», бравировали своим походом, но без фанатизма. Нелепо хвалиться собранными ягодами, зато столько можно рассказать друзьям и знакомым о пережитых страхах, ночных кошмарах и, самое главное, об истинной подоплёке, оставшейся в наследство от предтеч. Да и я избавился от груза болтовни, когда имеются сразу четыре говорящие головы. Могу заняться другими делами, не подозревая пока какого джинна выпустил из бутылки.

Глава восьмая

— Командор, наши разбойники предлагают совместно напасть на баронских, — доложил Ремун, — уж очень момент хороший, раз барон умер.

— А это что-нибудь даст?

— Так баронесса, говорят, не против. Она хочет переехать из столицы к себе в домен, видимо проблемы там начались.

Ну что же, можно попробовать. Отряд первичную стрелковую подготовку прошёл и уже привык к своим стрелялкам, какими бы они ни были. Так что налёт сделали, причём успешно. В баронской банде восемнадцать человек оказалось, часть ещё и неоперённые, так пусть и не взлетают больше. Главное, что ни одного убитого или раненного у нас — превосходный результат. Потренировали дисциплину ведения боя, после чего забрали себе три пятых добычи. Наши бандосы сами предложили такую пропорцию распотрошения вражеских сусеков.

В регионе стало чище и легче дышать, но мир даже не заметил рядового местечкового события. А деревенские вообще заняты достройкой прядильной и ткацкой мануфактур для своего Дикаря. Вот-вот привезут соответствующие станки и их нужно будет куда-то монтировать, чтобы под открытым небом не портились. Я хозяйственный учкудук, у меня как попало не заваляешься. Кстати, ещё полторы радости, один из ливарийских купцов надыбал-таки образцы свекловицы. Теперь мои хозяйки должны придумать, как это посадить следующей весной.

В сентябре граф Рей окончательно помер и создал головные боли всем своим домочадцам. Титул перешёл к первому сыну, который сразу же вошёл в тесный союз с мачехой, пытаясь отпихнуть подальше своих совершеннолетних братиков. В принципе, он ловко подкупил второго графского сына, передав ему семейную долю (а точнее, доходы с неё) в банке. Гвардеец подписал отказ от претензий на остальные возможные доли, как в мануфактурах, так и в торговых делах, и со спокойным сердцем вернулся на службу.

Проблема в том, что завещание, оставшееся от покойного, пестрело множеством «если» и «тогда». Семейный юрист его лишь недавно составил под давлением графини, а умирающий граф подписал, якобы в здравом уме и твёрдой памяти. Впрочем, мачеха расщедрилась и выдала приличные денежные суммы своим падчерицам, чтобы их тоже отшить. Они всё-таки дамы замужние поэтому и так обеспечены.

— Пуат, предлагаю тебе сто тысяч откупными и владение гостиницей, в которой ты так любишь гулять с друзьями, — расщедрился новый Рей.

— А если я не соглашусь? — хитро вызверился кавалер, которого подкузьмили дружки ради интересной заманчивой интриги.

— Тогда ты проиграешь все суды и останешься лишь с Ферезом, — спокойно припечатал братишку граф, — у тебя же нет наличных, чтобы оплачивать высококлассных сутяг.

Действительно, денег не было, а за бесплатно лишь простенькие стряпчие возьмутся за дело.

— Дай мне неделю на обдумывание, а то уж слишком мала доля в отцовском наследстве.

За это время можно продать наследную землю, чтобы… Увы, её ценность слишком мала и не обеспечит победы в королевском суде, но подёргать нервы родным и близким всё равно следовало. Неделю дали, после чего или придётся согласиться, или идти ва-банк (то есть, в задницу). Молодой человек ещё сохранил кое-какие подростковые комплексы, когда море по колено, а «правда-матка» сама так и лезет в «борьбе за справедливость». Одно оставалось ясным и понятным — прежнюю разгуляйную жизнь никто не будет финансировать. Друзья, конечно же, помогут и не дадут опуститься в уровне жизни. По крайней мере, хочется в это верить, в святые узы истинной дружбы и кентовства.