— Я здесь, потому что я Теренс гребаный Кингсли, — усмехнулся я ей. — Я здесь, чтобы навестить маленькую проблемную сучку, которая вчера вечером чуть не облажалась в переулке с неудачниками.

Как и ожидалось, ее красивые голубые глаза-блюдца расширились.

— Ты действительно сумасшедший, — снова повторила она. — Тогда ты чуть не убил нас обоих, и это было достаточно глупо, но если бы кто-нибудь хоть на секунду подумал, что ты здесь… сейчас…

Она казалась другой.

Илэйн казалась другой.

Напуганной до совершенно нового уровня. Такого я в ней раньше не видел.

Именно тогда я посмотрел мимо нее на кофейный столик рядом с ее дизайнерским кожаным диваном. Именно тогда увидел смесь снотворных таблеток и других бутылочек с лекарствами, стоявших в ряд рядом с полупустой бутылкой шампанского.

И еще…

Нацарапанное письмо и авторучку, небрежно брошенную сбоку…

Я подошел достаточно близко, чтобы посмотреть, и взял одну из бутылочек. Диазепам (примеч. Транквилизатор. Препарат обладает седативным, снотворным, противотревожным, и амнестическим действием. Усиливает действие снотворных, наркотических, нейролептических, анальгетических препаратов, алкоголя). Полная баночка, которую я потряс в руке.

Маленькая фаталистическая сучка.

— Собираешься выйти из игры? — спросил я. — Так вот, как ты планируешь покончить со своей жизнью, чтобы сэкономить силы Братьям власти?

— Это нихера не связано с Братьями власти, — сказала она глупым, немного гнусавым голосом, скрестив руки на груди. — Я делаю то, что хочу, потому что хочу.

Но она лгала. Как и всегда.

Если бы она действительно — по-настоящему — хотела покончить с собой сегодня вечером, то сказала бы службе безопасности, что в фойе был наследник Морелли, и отбросила бы Теренса Кингсли, как ничто.

Она не хотела убивать себя. Она хотела меня.

Хотела меня с тех пор, как впервые увидела на балу в честь Тинсли Константин.

Мы уставились друг на друга, оба пылая от ненависти и злобы, накопленных поколениями наших семей. Каждый презирали все, за что выступал другой. Мы оба знали, что все, кроме кровной мести между нами, противоречило всему, за что мы выступали, как человеческие существа.

Я должен был рассмеяться ей в лицо и посмотреть, как она покончит с собой, наглотавшись таблеток, и помочь ей отправиться в мир иной.

Но я не сделал ничего. Просто смотрел. Кипящий. Кипящий и жаждущий. Кипящий и нуждающийся.

— Оставь меня, — сказала Илэйн мне, и на этот раз ее глаза вспыхнули новым приступом стыда. — Ты можешь спать сегодня ночью спокойно, зная, что я прощаюсь навсегда. Увидимся позже, придурок.

— Ты жалеющая себя сучка, ты знаешь это? — спросил я. — На самом деле, ты глупая маленькая девочка, которая должна знать лучшее, чем барахтаться в своей собственной яме дерьмового выбора.

— Спасибо за это, — огрызнулась она. — О, я приму к сведению твою мудрость, Теренс Кингсли?

Именно тогда Илэйн заметила мою забинтованную руку.

— Что это? — спросила сучка. — Ввязался в драку с каким-то уродом в своей империи преступного мира, не так ли? Большой, плохой Люциан Морелли повредил свою бедную руку? Попал под перекрестный огонь?

Я подошел к ней ближе и вдохнул ее запах.

— Почему ты такая грустная, наглая маленькая сучка? Что делает тебя такой грязной маленькой неудачницей, так сильно жаждущей собственной кончины?

Ее глаза наполнились слезами, хотя челюсти были крепко сжаты.

— Пошел ты, Люциан. Пошел ты и отвали. Я ни хрена не хочу иметь с тобой ничего общего и никогда не хотела.

Я толкнул ее спиной к стене, крепко прижимаясь к ней.

— Такая лгунья, — прорычал я. — Такая грязная маленькая лгунья. Ты не можешь устоять передо мной. Не могла устоять передо мной с того самого момента, как впервые увидела меня на вечеринке твоей унылой сучки-сестры.

— Интересное обвинение, — прошипела Илэйн. — Учитывая, что ты стоишь в моей квартире, хотя был бы мертв, если бы кто-нибудь хотя бы почуял, что ты здесь.

Я увидел вспышку желания в ее глазах, и это было то, что воспламенило меня. То, что всегда зажигало мою кровь.

Это была ее мазохистская потребность в боли. Маленькая девочка, которая хотела страдать от моих рук.

— Серьезно, — прошептала она. — Отвали от меня сейчас же. Тебе не нужно беспокоиться, я собираюсь попрощаться с жизнью. По крайней мере, позволь мне сделать это для себя.

— Ты действительно собираешься устроить себе передозировку из-за долга перед Братьями власти?