Чета Чаушеску, а также руководители службы безопасности ретируются в президентские покои, затем на специальном лифте спускаются в подвал здания и попадают в один из множества потайных тоннелей, проложенных под городом. До падения режима о существовании этих тоннелей знало лишь небольшое число лиц, занимавших ключевые посты в службе безопасности. Предполагают, что подземный лабиринт был создан руками политзаключенных, уничтоженных после окончания строительства. Группа Чаушеску по тоннелям переходит в расположенное на другой стороне площади здание Центрального комитета Румынской коммунистической партии. В это время силы безопасности стреляют в толпу. Люди держат над головами маленьких детей. Вокруг президентского дворца начинается страшное побоище. Чаушеску и его сторонники, находящиеся в бункере под зданием ЦК, претворили в жизнь заранее разработанный план под кодовым названием «Операция часа “икс”». Массовое убийство — таким был их ответ на народное восстание.

Чаушеску продолжает ругать Милю, которого ранее обвинил в утрате контроля над армией. Согласно одному сообщению, высокопоставленный чин из «Секуритате» заорал на министра: «Почему вы не отдаете приказ войскам стрелять по людям? Мы теперь будем стрелять по солдатам.» Миля ответил: «Армия подчиняется мне, почему вы тогда не стреляете в меня?». В пятницу этот брошенный им вызов был принят, хотя Чаушеску до последней минуты утверждал, будто Миля покончил с собой. Тем не менее многие считают, что его убили по приказу президента, а кое-кто даже уверен, что Чаушеску собственноручно ликвидировал генерала. Как полагают, отказ Мили сыграл главную роль в решении армии поддержать народную революцию.

Битва продолжается всю ночь. В пятницу утром народ пытается штурмом захватить здание ЦК. Николае и Елена понимают, что не продержатся. Но даже в этот момент Чаушеску не может смириться с тем, что «его народ» восстал против него. Он выходит на балкон и в последний раз обращается к толпе.

«Его освистали и назвали убийцей, после чего он исчез», — рассказывает один польский: представитель. Через несколько минут, в 12.15, белый вертолет Чаушеску французского производства поднимается над крышей здания, разбрасывая листовки с призывами положить конец революции. «Крыса, крыса, крыса!» — кричат люди внизу. Толпа бросается на штурм здания ЦК. Вскоре бухарестское радио передает сообщение: «Чаушеску низложен. Мы победили».

Когда толпа начала штурмовать здание ЦК РКП, Чаушеску в спешке вызвал вертолет и вместе с женой и охраной улетел в загородную резиденцию на озеро Снагов. Но по телевидению уже передали сообщение о бегстве диктатора и предупредили, что он, возможно, попытается улететь на самолете за границу. Был дан приказ поднять истребители в воздух и в случае необходимости перехватить самолет бывшего президента.

Тогда Чаушеску с женой вместе с охраной на машине отправился в горы. В городе Тырговиште он пытался войти в здание уездного комитета партии, но его туда не впустили, а на одном из заводов рабочие забросали машину камнями. На окраине города охрана пересадила перепуганную чету Чаушеску в легковую автомашину «Дачия», отобранную у проезжавшего гражданина. Получив сообщения от местных жителей, в погоню за диктатором выехала машина ГАИ с двумя милиционерами. У здания селекционной станции на шоссе в Кымпулунг они увидели разыскиваемую машину, а стоявшая у двери женщина подтвердила, что оба Чаушеску находятся в помещении. Один из милиционеров вошел в комнату и заявил, что ему поручено обеспечить безопасность и «сопровождать товарища президента». Чаушеску поверил, вместе с женой пересел в милицейскую машину и лишь позже понял, что он арестован.

Сотрудники ГАИ не смогли сразу доставить диктатора в уездное управление милиции Тырговиште, так как они боялись, что возбужденная толпа, встретившая их на окраине города, может устроить самосуд. Пришлось сначала выехать за город и спрятать машину в лесу. Чаушеску пытался подкупить одного из милиционеров, предложив ему сначала пять, а затем 10 млн. долларов, если тот поможет бежать в город Питешть, где, по словам диктатора, у него подготовлено хорошее убежище. Лишь вечером Николае и Елена Чаушеску были перевезены в здание милиции. Но поскольку поступили сведения, что в город прибывают секуристы для освобождения диктатора, его вместе с женой переправили в воинскую часть, расквартированную на окраине Тырговиште. По всему пути следования, рассказывает один из офицеров, слышались крики возбужденных граждан, толпа скандировала: «Чаушеску к ответу за пролитую кровь!».

В воинской части чета Чаушеску находилась до 25 декабря. Все это время диктатор вел себя вызывающе, требовал, чтобы офицеры, охранявшие его, подчинились ему как верховному главнокомандующему. Он пытался убедить офицеров, что кровавая расправа в Темишоаре и Бухаресте была организована не им, а министром обороны, который якобы являлся иностранным агентом. И тут Чаущеску остался верным своему антисоветизму: он утверждал, что все происходящее в стране —. результат происков врагов с Востока. А когда один из офицеров стал защищать министра, Чаушеску истерически закричал: «Арестуйте, расстреляйте его! Он предатель! Он иностранный агент».

Между тем воинская часть подверглась концентрированным атакам с земли и с вертолетов. В ночь на 25 декабря натиск секуристов усилился. Среди оборонявшихся солдат были убитые и раненые. На вертолетах прибывали все новые и новые подкрепления секуристам, велось целенаправленное запугивание солдат, передавались на частотах радиосвязи сообщения, будто на подходе бронетанковый отряд.

Чету помещают в камеру отделения военной полиции, отбирают галстук, ремни и шнурки от ботинок. Их содержат там в течение трех суток, кормят по армейскому рациону. В это время новое правительство, все еще отражающее атаки сил «Секуритате», спорит об их дальнейшей судьбе. Вопреки версии, поведанной одним офицером, их держали не в бронетранспортере.

Кто-то выступает за открытый суд, но высшее армейское командование утверждает, что «Секуритате» прекратит сопротивление только после их смерти. Судьба четы Чаушеску предрешена. Суд, согласно требованиям момента, короток, он длится всего два часа. Это не более чем соблюдение некоей формальности. Обоих подсудимых обвиняют в геноциде. Они отказываются признать законность суда. Время от времени Елена что-то шепчет мужу, тот иногда берет ее за руку. Они не желают отвечать на вопросы, с презрением отказываются признать свою психическую неуравновешенность — единственный способ защиты, который мог бы спасти им жизнь.