— Как Джош? спросила Робин у Кати.

— О, спасибо, но изменений нет, врачи сказали, что они не ожидают ничего хорошего так скоро.

Ее голос повысился почти до писка. Она пошарила в рукаве, достала пачку салфеток и прижала их к глазам.

Робин заметила, как сильно дрожали руки Иниго, когда он пытался поднести кружку к губам. Казалось, он был в непосредственной опасности пролить на себя кипящий чай.

— Хотите, я…? — предложила она.

— О, спасибо, — жестко сказал Иниго, позволяя ей взять кружку и поставить ее обратно на стол. — Очень любезно.

Страйк просматривал записи, которые дала ему Катя. Она не только составила список имен мелким, аккуратным, квадратным почерком, но и указала роль каждого человека в “Чернильно-черном сердце” и его точные отношения с Джошем или Эди, а также добавила известные контакты каждого человека, такие как “соседи по квартире, не знаю их имен” и “девушка по имени (кажется) Изобель. Там, где она их знала, она также добавляла адреса или места проживания.

— Мы должны пригласить вас в агентство, миссис Апкотт, — сказал он. — Это именно то, что нам нужно.

— О, я так рада — и, пожалуйста, зовите меня Катей, — сказала она, покраснев, и Робин стало немного жалко видеть ее удовольствие от похвалы. — Я действительно хочу помочь, чем смогу. Джош очень хочет выяснить, кем был Аноми. Я думаю, кроме всего прочего, он чувствует, что может… — ее голос снова повысился до писка, — он может как-то загладить вину перед Эди, — торопливо закончила она и снова прижала пачку салфеток к глазам.

Страйк сложил список, который дала ему Катя, положил его во внутренний карман и сказал:

— Что ж, это очень полезно. Спасибо. У нас есть несколько вопросов, если вы не возражаете? Можно ли делать заметки?

— Да, конечно, — сказала Катя приглушенным голосом.

— Возможно, мы могли бы начать с мыслей Джоша об Аноми? — сказал Страйк, открывая свой блокнот. — Были ли у него идеи о том, кто стоит за игрой, до того, как он решил, что это была Эди?

— О боже, — сказала Катя, выглядя расстроенной. — Я боялась, что вы собираетесь спросить меня об этом.

Страйк ждал, держа ручку наготове.

— Не могли бы вы вернуть мне мой чай? — сказал Иниго негромко Робин.

Она вернула ему кружку и с некоторой опаской наблюдала, как он трепетно подносит ее ко рту.

— Ну… да, Джош однажды сказал мне, кем он считает Аноми, но тогда это звучало немного дико, — сказала Катя.

— Это был один из тех вечеров, когда он заявился сюда пьяным? — спросил Иниго, отпивая из своей дрожащей кружки.

— Инни, такое случалось всего пару раз, — слабо улыбнулась Катя и, повернувшись к Страйку, сказала:

— Мне действительно нужно это говорить?

— Это было бы полезно.

— Хорошо, ну… это так глупо… но Джош думал, что это был двенадцатилетний мальчик.

— Конкретный двенадцатилетний мальчик?

— Эм… да, — сказала Катя. — Его — его имя — Брэм. Брэм де Йонг. Он сын Нильса — человека, который владеет художественным коллективом.

Уголком глаза Робин заметила, как Иниго очень медленно, утомленно покачал головой, как будто разговор шел в том направлении, которого он ожидал, но не одобрял. Катя быстро продолжила:

— Но Джош определенно больше не думает, что это Брэм, потому что…

Ее голос стал еще выше, поскольку она снова боролась со слезами.

— ... потому что, видите ли, Джош думает, что это Аном на них напал, — сказала она. — Это первое, что он сказал мне, когда я увидела его после… после того, что случилось. “Это был Аноми.

— Он сказал это полиции? — спросил Страйк.

— О да. Сначала они не понимали, что он говорит, но я поняла. Они спросили его, почему он решил, что это Аноми, и это было потому, что человек с ножом что-то прошептал ему, после того как ударил его.

Во второй раз за этот день по шее Робин пробежали мурашки.

— Что он прошептал? — спросил Страйк.

— Дальше я обо всем позабочусь, не волнуйся, — процитировала Катя. — А потом он украл папку, которую Джош взял с собой на кладбище, и его телефон.

— Дальше я сам разберусь, не волнуйся, — повторил Страйк. — Это был мужской или женский голос?

— Он думает, что мужской, но он уверен, что это был не Брэм. Ну, конечно, это не мог быть Брэм. Ему всего двенадцать лет.

— Эту папку забрал нападавший: Я так понимаю, это та, в которой якобы содержится…?