На мгновение она перенеслась обратно на Мальдивы в те жаркие ночи, когда Мэтью спал, а она в одиночестве бродила по белому песку возле их виллы, спрашивая себя, влюблена ли она в Корморана Страйка.

Принесли сэндвичи, и Робин попросила стакан воды. Минуту или около того они ели молча, пока Страйк наконец не произнес:

— Я бы не стал регистрироваться на Тиндере.

— Ты бы не стал или мне не следовало бы?

— И то, и другое, — сказал Страйк. Он успел доесть один бутерброд и приступить ко второму, в то время как Робин откусила всего пару кусочков. — При нашей работе неразумно слишком много демонстрировать себя в интернете.

— Именно так я и сказала Ванессе, — ответила Робин. — Но она настаивает, что я могла бы использовать псевдоним, пока мне кто-то не понравится по-настоящему.

— Нет ничего лучше, чем солгать о собственном имени, чтобы создать прочный фундамент доверия, — сказал Страйк, и Робин снова рассмеялась.

Он заказал еще коктейлей, и Робин не возражала. В баре прибавилось людей по сравнению с тем, когда они только пришли, гул разговоров стал громче, а каждый кристалл, свисающий с люстры, был окружен туманным ореолом. В этот момент Робин чувствовала непонятную нежность ко всем в этой комнате: от пожилой пары, тихо разговаривающей за шампанским, и суетливых барменов в белых пиджаках до седовласого мужчины, который улыбнулся ей, пока она смотрела по сторонам. Но больше всего ей нравился Корморан Страйк, который устроил ей чудесный, запоминающийся и весьма дорогостоящий вечер дня рождения.

Страйк же, который действительно не любовался грудью Шахерезады Кэмпбелл в тот день много лет назад, изо всех сил старался проявить такую же деликатность к своему деловому партнеру, но в его глазах она еще никогда прежде не была столь хороша: раскрасневшаяся от коктейлей и смеха, с рыжевато— светлыми волосами, которые сияли в рассеянном свете золотого купола над ними. Когда она внезапно наклонилась вперед, чтобы поднять что-то с пола, глубокий разрез декольте открылся за висящим опалом.

— Духи, — сказала она, выпрямляясь и доставая принесенный из «Либерти» маленький пурпурный мешочек с подарком Страйка. — Хочу нанести немного.

Она развязала ленту, развернула сверток и извлекла квадратную белую бутылочку. Страйк наблюдал, как она распылила немного духов на каждое запястье, а затем — он заставил себя отвести взгляд — вниз, в ложбинку на груди.

— Мне очень нравится, — сказала она, прижав запястье к носу, — Спасибо.

С того места, где он сидел, до него донесся легкий запах духов: хотя его обоняние было слегка притупленно долгими годами курения, тем не менее он различил розу и мускусный оттенок, который навел его на мысли о согретой солнцем коже. Принесли свежие коктейли.

— Наверное, она забыла про мою воду, — сказала Робин, потягивая свой «Манхэттен». — Это будет мой последний на сегодня. Я теперь не часто хожу на каблуках. Не хочу полететь головой вниз посреди «Ритца».

— Я вызову тебе такси.

— Ты достаточно потратился.

— С деньгами у нас все в порядке, — сказал Страйк. — Неплохо в качестве разнообразия.

— Я знаю — и разве это не здорово? — вздохнула Робин. — На самом деле у нас солидный счет в банке и куча предстоящей работы… Страйк, мы добились успеха, — просияла она, и он почувствовал, что сияет в ответ.

— Кто бы мог подумать?

— Я, — ответила Робин.

— Когда ты меня встретила, я был почти банкротом, спал на раскладушке в своем кабинете, и у меня был один клиент.

— И что? Мне понравилось, что ты не сдался, — сказала Робин, — и я была уверена, что ты действительно хорош в своем деле.

— С чего, черт возьми, ты была уверена?

— Ну, я ведь видела, как ты работаешь, не так ли?

— Помнишь, как ты принесла поднос с кофе и печеньем? — спросил Страйк. — Мне и Джону Бристоу, в то первое утро? Для меня было непостижимо, где ты все это взяла. Это было похоже на ловкий фокус.

Робин рассмеялась.

— Я просто спросила у парня на нижнем этаже.

— И тогда ты сказала «мы»: «Я подумала, что мы, предложив клиенту кофе, не можем пойти на попятную».

— У тебя такая память, — воскликнула Робин, удивленная тем, что он так легко вспомнил точные слова.

— Да, но… и ты не… обычный человек, — сказал Страйк. Он взял свой почти пустой стакан и поднял его. — За детективное агентство Страйк и Эллакотт. И с тридцатилетием.

Робин взяла свой стакан, чокнулась с ним и допила.

— Черт, Страйк, посмотри на время, — вдруг сказала она, взглянув на часы. — Мне вставать в пять, я должна следить за бойфрендом мисс Джонс.

— Ага, хорошо, — буркнул Страйк, который с радостью мог бы провести еще пару часов здесь, в своем удобном кресле, залитый золотым светом, с запахом розы и мускуса, доносящимся из-за стола. Он подал знак, чтобы принесли счет.

Как и предполагала Робин, она пошатывалась на своих каблуках, когда пересекала бар, и ей потребовалось гораздо больше времени, чем обычно, чтобы найти жетон для своего пальто на дне сумочки.