Блоха остановился перед нужным отсеком и, хищно усмехаясь в предвкушении, рванул на себя изогнутую скобой железную ручку. Дверь не шелохнулась. Денщик забарабанил кулаками по двери, полагая, что Миклин заперся изнутри и дрыхнет после многочасовой смены.

– Чаво хулиганишь, шалопай?!

Витька повернулся на голос. На шум из соседнего отсека выглянула пожилая женщина в коричневой юбке чуть ли не до самого пола и застиранной кофте непонятного цвета с вытянутыми рукавами. Из-под накинутой на голову серой шали выбивались пряди седых волос, длинными завитками свисали по бокам худого морщинистого лица. Темные глаза старухи сверлили Витьку колючим взглядом.

– На работе шумят, дома шумят. Нихде покою от вас нет.

– Здрасьте, баб Мань, – учтиво кивнул Витька. – Меня Зубр за Вахтером послал, вот я и стучу.

– Кому ты стучишь, окаянный? Нету дома никого.

Витька ошарашенно развел руками:

– Где ж мне его искать?

– А я откель знаю, хде твой Вахтер шляется, – сердито буркнула баба Маня и скрылась в отсеке, громко хлопнув за собой дверью.

Блохин почесал затылок, соображая, куда мог подеваться Вахтер. Насколько парень знал, Миклин ни с кем дружбу не водил – с тех пор, как однажды с ходки не вернулся его бывший напарник. Уж больно он переживал потерю товарища, который когда-то чуть ли не на себе притащил его в убежище. Миклин тогда сильно пострадал в схватке с быдляками: сложный перелом бедренной кости, выбитый глаз, кривой шрам на половину лица. Не будь рядом с Миклиным напарника, так бы он и остался подыхать на улицах города. Разумеется, с такими увечьями дорога на поверхность Вахтеру отныне была заказана, вот он и втемяшил себе в голову, что друг погиб по его вине. Типа он был обязан ему жизнью, а долг погасить не сумел и все такое.

Раз приятелей у Миклина не было, значит, он не сидел у кого-либо в гостях. Оставался единственный вариант, куда мог податься Вахтер, и Блохин намеревался проверить его немедля.

Витька развернулся и побежал обратно к лестнице. Бар располагался в одном из просторных помещений третьего яруса. Когда-то там находился склад провизии, но с тех пор, как запасы круп и муки подошли к концу, Зубр распорядился устроить там нечто вроде клуба по интересам. С легкой руки Знахаря в клубе стали продавать слабоалкогольный напиток. Что-то вроде русской медовухи, только вместо меда использовались отходы производства сладкого сиропа из распаренных корнеплодов сахарной свеклы.

Как-то так получилось, что бар стал местом отдыха для мужчин, а женщины расслаблялись в актовом зале, устраивая там многочасовые танцевальные вечера. Бывало, что в бар заглядывали представительницы прекрасного пола, и тогда это становилось событием для всего заведения на весь вечер. Случалось, что мужички наведывались на танцы и тоже не знали отбоя в предложениях составить даме компанию до конца развлекательной программы. Но чаще всего разделение по стилю отдыха и постоянному контингенту сохранялось неизменным.

Блоха поглазел по сторонам, выискивая Вахтера. Тот засел в дальнем углу бара, едва различимый в уютной полутьме, и медленно потягивал третий стакан за сегодня. Спать не хотелось, ведь он неплохо прикорнул на дежурстве, вот и сидел в гордом одиночестве.

– Здорово, Вахтер! – Витька сел на свободный стул, схватил стакан Миклина (тот недавно поставил его на стол после очередного глотка) и залпом допил сладковатое хмельное пойло.

– Э! Ты чего?! – Вахтер сжал правую руку в кулак, то ли собираясь съездить по лицу наглеца, то ли стукнуть по приколоченной к чурбаку стенке от фанерного ящика. В убежище с мебелью были проблемы, вот и выходили из положения как могли.

– Прости, в горле пересохло. – Блоха вернул пустой стакан на место. – Я весь бомбарь обежал, прежде чем тебя нашел. Пошли к Зубру.

Вахтер удивленно уставился на денщика. Александр Семенович впервые звал его к себе, и это заставляло задуматься.

– Зачем я ему понадобился?

Леха тянул время, перебирая в уме возможные варианты. В ходку Зубр отправить его не может, другую, подходящую для калеки, работу в убежище не больно-то и найдешь. По всему выходило, кто-то заметил его бессовестно дрыхнущим на посту, доложил об этом коменданту, и тот решил дать нагоняй, чтобы жизнь медом не казалась.

«А ну как Вахтер узнает правду и заартачится? Он хоть и калека, а покрепче меня раза в два будет. Такого силком в кабинет Зубра не затащишь. Лучше прикинуться дурачком», – подумал Витька и сказал:

– А я почем знаю? Он мне не докладывает. Велел тебя найти и позвать, вот я и зову.

«Если разговор зайдет о сне на посту, скажу, что я плохо сплю ночами из-за боли в ноге и нравственных терзаний», – решил Миклин, вставая из-за стола.

– Ну пошли, что ли, Блоха. И, это, за бражку должен будешь.

Пока денщик выполнял поручение, Зубр не терял времени даром. Кулибин смастерил из подручных материалов подобие раций, чтобы члены Совета в любой момент могли делиться умными мыслями о выживании бомбаря и договариваться о предстоящих совещаниях. С помощью такого устройства Зубр и вызвал к себе Знахаря, как не раз это делал за последние две недели, и попросил заодно принести с КПП возле шлюза журнал регистрации.

Знахарь явился на зов незадолго до того, как в дверь постучали и Блоха с Вахтером вошли в кабинет. Зубр только-только долистал журнал до страницы с записями за текущий день, но не успел прочитать ни строчки.