Премьер-министр Василий отходит в сторону, и я замечаю Анастасию, цепляющуюся за руку Николая Деревичи. Пряди светлых волос обрамляют её элегантное лицо. Её платье сидит как раз впору. Боже мой, она — воплощение утончённой женщины… по крайней мере, на бумаге. Она смотрит на меня, лёгкий румянец окрашивает её бледные щеки, прежде чем Николай наклоняется, чтобы прошептать что-то ей на ухо. Он отходит в сторону вместе с группой мужчин. Я отворачиваюсь, потягивая мягкое шардоне, потому что знаю, что Ана может подойти сюда в любой момент. Она такая предсказуемая. Как обыденно.

Через несколько секунд нежная рука касается моего плеча.

— Ронан? — шепчет Анастасия. Её пальцы скользят по моей руке, когда она появляется в поле моего зрения. — Где ты был?

— Ты не должна прикасаться ко мне на людях, Ана.

Я подношу бокал вина к губам, кивая через весь зал в сторону Николая, её мужа и президента России. Я заставляю себя наморщить лоб, как будто он меня беспокоит. Враньё. Это он должен беспокоиться обо мне.

— Ты нужен мне, Ронан. — Её взгляд скользит по моему телу. — Я жажду тебя.

Я вдыхаю, притворяясь, что разрываюсь на части.

— Ах, Анастасия… Осторожнее. — Взгляд Николая устремляется в нашу сторону. Лёгкая ухмылка играет на моих губах, когда наши взгляды встречаются через всю комнату — двое мужчин, борющихся за любовь одной женщины. Так напряжённо.

— Ронан… — скулит Анастасия.

Отчаяние — столь непривлекательное качество, которым обладает девушка. Дело не в том, что я хочу Анастасию, а в том, что она мне нужна. Каждый мой шаг спланирован, просчитан, и Анастасия — лишь фрагмент головоломки, на создание которой я потратил последние семь лет. Итак, я улыбаюсь и прикусываю губу, как будто сдерживаюсь, чтобы не вывести её в коридор и не трахнуть.

— Не здесь, — шепчу я, прежде чем отойти в сторону, направляясь во внутренний дворик.

Холодный воздух и шквал снега встречают меня, когда я открываю дверь. Я останавливаюсь в дверях, чтобы вытащить сигару из нагрудного кармана и прикурить её. Дым клубится перед моим лицом, когда я смотрю на огни Москвы, усеивающие горизонт. Интересно, на что это будет похоже, когда всё это станет моим? Улыбаясь при этой мысли, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть в окно, как все маленькие марионетки танцуют на моих ниточках, о которых они даже не подозревают.

Моя челюсть сжимается, когда я замечаю Ивана Менова, разговаривающего с Николаем. Мой пульс учащается. Когда Иван замечает, что я наблюдаю за ним, на его губах появляется неловкая улыбка. Он пожимает руку Николая, проводит пальцами по волосам и направляется к двери. Как только Иван ступает ногой на снег, он вздрагивает.

— Сегодня холодно, — говорит он.

Я медленно затягиваюсь сигарой, ярко-красный отблеск уголька отбрасывает тени на его лицо. Я не говорю ни слова. Я вижу беспокойство, появляющееся на его нахмуренном лбу. Страх подобен крови в воде, он манит меня. Он вызывает во мне выброс адреналина, разжигая жажду насилия.

— Ещё одна партия отправляется в Пакистан в эту пятницу, — произносит он.

Смеясь, я выдыхаю дым прямо ему в лицо, и он кашляет. У этого человека хватает наглости подходить ко мне? Я знаю, что его люди перехватывали поставки моих боеприпасов на Ближний Восток. И я не уверен, храбрый он или просто тупой, вот почему я не приказал его убить. Ещё. Глупость требует гуманной формы смерти, но храбрость — тсс, тсс.

— Мистер Коул, — говорит он. — Груз.

— Скажи мне, Иван. Ты что, принимаешь меня за глупца?

— Нет, конечно, нет. — В его голосе слышится лёгкая дрожь. Бедная душонка.

Я протягиваю свою сигару Ивану, и его лоб морщится от замешательства, прежде чем щёки белеют. Он заикается на непонятных словах. Глупость иногда действительно приводит людей к таким неприятностям… Я делаю один шаг к нему и прижимаюсь губами так близко к его уху, что чувствую тепло его кожи, запах дешёвого лосьона после бритья, которым он облил себя.

— Я знаю, что ты сделал, Иван. Наслаждайся этой сигарой, она будет твоей последней.

Он роняет сигару, а когда поворачивается, чтобы бежать, Игорь уже преграждает ему путь. Сцепив руки вместе, я отступаю в сторону. При нажатии на спусковой крючок из глушителя вырывается лишь небольшой хлопок воздуха, и Иван падает лицом в кучу снега у дверного проёма. Я улыбаюсь, потому что брызги крови и вправду выглядят довольно празднично.

Я поправляю свой костюм и перешагиваю через тело, возвращаясь в тепло вечеринки. В конце концов, выглядело бы подозрительно, если бы я ушёл так внезапно, не так ли? Возможно, я ненавижу тонкости этих политических кампаний, но мне так нравятся иногда связанные с ними деловые отношения. Несколько человек останавливают меня, чтобы поговорить, и я подчиняюсь, в конце концов извиняясь. Я беру бокал вина и прислоняюсь к дальней стене в ожидании.