Светлана Владимировна какое-то время смотрела то на меня, то на девочку у меня на руках, потом на только что подбежавшую медсестру, потом снова на меня.

– Я в принципе могу оформить ее как двойню. Да, Дашка? Можем?

– Можем! И Настя молчать будет! Можем оформить! Вся команда будет молчать.

***

Я их кормила то одновременно, то по очереди. Лера мне очень помогала. Я думала у нас будет тяжелый разговор о малышке, но она восприняла все иначе.

– Мам…наверное так должно было быть. Вы не просто так вместе рожали. Ты молодец что забрала. Синдром Дауна не приговор. Мы в универе проходили такую тему. Все хорошо будет. Мы справимся. И я тебе помогу. Перейду на заочный. Работа у меня есть – прорвемся.

Не ожидала от Леры, она говорит, а у меня глаза наполняются слезами, хочется кричать от радости, от гордости, от неверия.

– Новости хорошие есть. Адвокат сказала, что можем дело выиграть насчет завещания. Отсудить у нее дом. Кажется завещание поддельное. Наняли специального человека подпись проверить, нотариус, который якобы заверял бумаги – пропал. И фирму свою закрыл. Попахивает мошенничеством. Мы еще все вместе к нам домой вернемся.

– Лер…у меня с работой сейчас все очень плохо, да и писать я пока не могу. Даже не знаю, как все будет.

– Нормально будет. Бог дал ребенка даст и на ребенка, а в твоем случае и на двух.

Это зашла Светлана Владимировна с выпиской.

– Здесь все оформлено как положено и свидетельство о рождении тоже есть. И маленькая Настенька и Евгений теперь носят фамилию папы. Потемкины. Фамилия знаменитая! Пусть носят ее достойно! Поздравляю вас! Я там номера телефонов врачей положила скажете, что от меня. Девочку держать на учете. Ну с Богом!

Из роддома мы уезжали вместе. Я, Лера и дети. Без фото, букетов и празднеств. На такси. Наверное, в этот момент я снова ощутила полноту счастья. Ощутила полноту жизни. Сделала несколько глотков и снова наполнилась любовью. Как будто пустота внутри меня исчезла.

И только дикая пульсация отчаяния внутри… Я так и не сказала ему, что люблю его.

«Я вызвала такси, чтобы ехать в магазин. Детей оставила с Лерой. Дом нам отсудить так и не удалось у Светочки. Она все же выиграла суд, назначили сумму компенсации Лере и мне, а дом все же оставили ей. Она переселилась туда сразу же вместе со своим женихом Огаровым. Каким-то бизнесменом.

Я жила одна в доме Иры и Жени. Теперь он стал и моим домом. Мы сделали в нем ремонт. Лера помогла мне. Она приезжала каждый день посидеть с малышами.

Днем я не ощущала такой дикой тоски, она накатывала по ночам когда я прижималась лицом к его свитеру и втягивала едва уловимый знакомый запах, который все больше выветривался. Я гладила его кончиками пальцев и смотрела в темноту. Мне казалось, что он меня слышит. Казалось, что все что я говорю шепотом вслух доносится до него в какое-то постороннее измерение. Ночью мне приснился сон, что я стою на берегу реки, дует прохладный ветерок и на мои плечи кто-то набрасывает куртку. Я оборачиваюсь и вижу Женю. От ощущения реальности происходящего захватывает дух и у меня кружится голова. Я хочу произнести его имя вслух и не могу.

– Ты должна жить дальше. Все будет хорошо. Я обещаю.

Я хочу крикнуть ему, что люблю его…но сон обрывается и я со слезами на глазах вскакиваю с постели.

В то утро я позвала Леру посидеть с малышами, а сама должна была поехать в издательство. На важное собеседование. Я вызвала такси. Тщательно собиралась. Это первая встреча автора Елены Соколовой и такого крупного издательства как Рулетка.

Я спустилась к такси, открыла дверцу. Села рядом с водителем. Вся погруженная в свои мысли. Машина тронулась с места. Я посмотрела в окно. Подумала о том, оставила ли для детей достаточно сцеженного молока и хватит ли Лере, чтобы покормить обоих несколько раз.

– Пристегнитесь… я езжу очень быстро.

Обернулась и кажется совершенно сошла с ума. У меня захватило дух и я начала хватать ртом воздух. Как выброшенная на берег рыба. Я ощутила, что мое сердце вначале замерло, а потом начало биться как бешеное. Я не могла видеть перед собой Женю. Не могла. Это обман зрения. Это какая-то чудовищная галлюцинация.

Я не могу шевелиться, я вся онемела, приросла к сидению. Это он. Изменился, и в тоже время точно такой же озорной блеск в глазах, морщинки в уголках от ослепительной улыбки.

– Как? – беззвучно прошептала я.

– Так было надо.

Он сильно сжал мою дрожащую руку и я всхлипнув прижала ее к губам.

– Это ты…

– Это я.

– Мне надо сказать тебе…так надо, - быстро зашептала я, глотая слезы, но они все равно градом катятся по щекам, а я целую его ладонь и не могу остановиться. От нее пахнет табаком и им самим. От этого запаха искры перед глазами и сердце бьется как бешеное.