Все попытки отца Моргана встать на ноги и вернуть семье былое величие обернулись крахом. История умалчивает, по какой именно причине затеи Моргана-старшего — от открытия собственной красильни до ростовщичества — с треском проваливались; то ли злой рок, то ли отсутствие хоть какого-либо понимания, как вести дела — а может и то и другое вместе взятое — однако к моменту рождения Моргана его папенька окончательно промотал последние сбережения и был вынужден вместе с семьей ютиться в полуразвалившемся родовом поместье, заливаясь пойлом, к которому вскоре пристрастилась и супруга, отчего Морган, едва-едва выучившийся ходить, фактически был предоставлен сам себе.

По очереди потеряв обоих родителей и оставшись круглым сиротой, Морган, благодаря стараниям дальней родни, давно положившей глаз на землю Корво, очутился в аббатстве имени Святого Рето, где таких же никому не нужных малолетних прохиндеев готовили к пострижению в монахи. Своей густой шевелюрой Морган гордился с детства, к учениям Троицы оказался предельно равнодушен, да и стоять на горохе или получать розгами по хребту за каждую невинную шалость — ну разве кражу графинчика пива из погреба и распитие его с соседом по келье можно считать преступлением? или сочинение похабного стишка про нос главного настоятеля? — ему надоело довольно быстро, так что спустя полгода Морган покинул святую обитель, напоследок прихватив с собой мешок серебра и накарябав неприличное слово на воротах.

С тех пор Моргана мотало туда-сюда и после каждой неудачи удача-таки благоволила протянуть ему руку помощи, вытаскивая из самых безвыходных ситуаций; ровно как и наоборот: когда Морган наконец считал, что вот-вот сорвет крупный куш, судьба подло толкала его в спину, стирая надежды в пыль.

Вот даже сейчас — казалось бы, Моргану несказанно повезло. Как только завязалась кутерьма и из кустов начали выпрыгивать ящеры, Морган ухватился за висевшую над головой ветку, легко подтянулся и, убедившись, что отряду его не миновать поражения, по верхам ушел в лес, где и схоронился. К счастью, напавшие на баржу твари ни разу не подняли вверх вытянутые плоские бошки, так что Моргану удалось уйти незамеченным.

Поначалу Морган был вне себя от счастья, пускай ему и было чуточку жаль его новых знакомых. Как-никак за время путешествия он даже успел немного к ним привязаться. Не ко всем, разумеется. Архан и Зверь до сих пор вызывали у него мурашки, да и Спайка, признаться, Морган опасался, ибо грэлл вспыхивал словно порох и в любой момент мог начать свару даже со своими. Однако Тео оказался весьма приятным собеседником — чего не скажешь о его извечном спутнике — да и Птаха с Ленсом оставили у Моргана самые приятные впечатления, невзирая на то, что святош, пускай даже и бывших, он, по вполне понятным причинам, не переваривал с малых лет.

Но куда большую тоску у Моргана вызывали уплывшие из его рук титул, земли и родовое поместье. И не то чтобы его так сильно влекло в отчий дом — рассыпающийся на части буквально на глазах, ветхлый и обветшалый — просто другого у него отродясь и не было. А с годами сентиментальность взяла свое и Морган волей-неволей нет-нет да вспоминал те редкие дни, когда отец в редкие минуты просветления учил его фехтовать и показывал портреты предков, рассказывая о их деяниях, а мать, хотя бы на время отошедши от бутылки, читала ему на ночь и учила грамоте. К тому же Морган прекрасно понимал, что при его «профессии» прожить почти четыре десятка лет — невиданная удача и настала пора задуматься о том, чтобы остепениться, благо что с вознаграждением от Гессера Морган вполне бы мог позволить себе до конца жизни не смотреть в сторону чужих карманов.

Однако спустя время, когда мандраж прошел, Морган вдруг понял, что на деле-то он оказался в весьма щекотливом положении. Как бы сказал Спайк: в дерьме по самые гланды. Совершенно один посредь враждебных джунглей, без оружия, еды и питья; вокруг же тем временем бродят кровожадные ящеролюды, наверняка выслеживающие беглеца, а то и бродят какие-нибудь чудища пострашнее.

Морган как мог пытался сохранить позитивный настрой — все ж из каких только он передряг не выкарабкивался сухим и практически целым — однако пока что он не видел пред собой ни единого шанса покинуть джунгли на своих двоих. Увы, но похоже, что удаче надоело вечно вытягивать за шиворот своего неизменного полюбовничка и, послав на последок воздушный поцелуй в память о былом, она повернулась к Моргана задом и отчалила восвояси к тому, кто сиюминутно не лезет на рожон. Он даже успел немного пожалеть о том, что смалодушничал и сбежал. Если уж рассуждать здраво, то быстрая гибель в бою от одного точного удара копья выглядит куда заманчивей перспективы замерзнуть ночью насмерть или быть слопанным крокодилом.

Впрочем, стенать о превратностях судьбы можно бесконечно, жаль только, проку в том мало. Именно поэтому Морган отбросил дурные мысли, устроился поудобнее и прикрыл глаза, понадеявшись на счастливый случай. И надежды его оправдались, притом столь скоро, что он даже не успел придремать.

Услышав какой-то шум, напоминающий разговор, Морган сперва подумал, что то воображение вздумало сыграть с ним злую шутку, и лишь прислушавшись, он понял, что откуда-то снизу действительно доносятся два знакомых голоса. Если бы вдруг кто сказал, что он будет рад видеть перемазанного с ног до головы грязью грэлла, переругивающегося с ожившим черепом, Морган бы рассмеялся фантазеру в лицо и посоветовал не слишком налегать на пьюн.

Ловко спустившись на землю и очутившись за спиной Спайка, Морган тихо кашлянул, привлекая к себе внимания. А в следующий момент ему уже пришлось отпрыгнуть в сторону, дабы не поймать скулой здоровенный кулак грэлла.

— Ты совсем что ль сдурел, так подкрадываться?! — вместо приветствия рявкнул Спайк. — Я ж чуть портки не обделал!

— Вряд ли бы кто-то это заметил, — хихикнул Базузу, словив тяжелый взгляд Спайка.

— Не знал, что в подобной… эм, форме существование можно различать запахи, — хмыкнул Морган.