Стирка?

О, это требуется всегда. Но Антония, увы, не могла этим заниматься. Щелок мгновенно разъедал кожу на руках, спину сводили судороги… а зимой, когда она попробовала отбелить белье на снегу, она простудилась и чудом не умерла. Даже отец вышел из запоя и за ней ухаживал…

Нет, это она не сможет. Тяжелая физическая работа просто не для нее. Можно, но – недолго. А потом она помрет мучительной смертью.

Зато быстро, и мучиться не будет. Но жить хотелось…

Актерство? Пение? Художества?

Нереально. По той простой причине, что у нее должен быть покровитель. Где его найти, и как удерживать внимание мужчины… в теории Антония это все понимала. На практике?

Пусть кто-то другой в этом практикуется. На панель она всегда успеет.

Переписывать тексты? Переводить их?

Надо знать языки и иметь неплохой почерк. Антония не могла похвастаться ни тем, ни другим. Почерк у нее был не особо разборчивый, после маминой смерти ее некому было усаживать за уроки. А что до языков…

Антония хмыкнула.

Ругаться она могла. А вот что-то еще – сомнительно. Чему научил сеньор Хуан, тому и научилась. А умел старик достаточно многое. Но… специфическое.

Вот в карты Тони играла хорошо. Осталось придумать, как этим заработать.

В кости… даже плутовать могла.

Казино?

Не хотелось бы, все же это сложный мир, со своими законами и порядками. Но если придет край – лучше продавать свой разум и свои руки. А не свою… женскую суть.

Замуж?

Замуж Антония вообще не хотела. Но подозревала, что говорить это окружающим не стоит. Так и Долорес наставляла.

Запомни, детка, – она задумчиво попыхивала трубкой, сидя у очага. И Тони сидела рядом, а очаг дарил тепло. Или это было тепло двух одиноких сердец? Робкое, неумелое, откровенно трусоватое…

И все же оно было!

– …почему-то считается, что женщина не может жить без мужчины. Без мужа, сына, вообще без штанов в доме. Якобы мы глупые, бесполезные, мы пропадем одни… Это глупость, конечно. Но миром правят мужчины. И если не хочешь подохнуть в сточной канаве…

Антония не хотела.

– …научись притворяться. Что ты тоже слабая. Что ты в ком-то нуждаешься. Что ты – такая же, как все.

– Я не как все. Я Лассара.

– И что это значит? Кроме фамилии?

Антония пока не знала. Ей казалось, что некроманты… ну, это такое… ну такое…

А что именно?

Она не знала. Долорес наблюдала за ней с легкой насмешкой.

– Запомни, детка. Сама по себе ни фамилия, ни вереница славных предков ничего не значат. У нас принято гордиться своими предками, но мы никогда не задумываемся – станут ли они гордиться нами?

– Это как?

– Вот так. Ты Лассара. Чем ты достойна своих предков?

– Ничем. Но я…

– Вот когда ты сможешь что-то сделать… что-то, чем будешь гордиться, тогда тебе можно будет сказать с гордостью: Я – Лассара. А пока ты просто личинка. И кем ты станешь – неизвестно.

Это было обидно. И тем обиднее, что сказано честно и правильно. Без прикрас.

Пока ей еще нечем гордиться. Но – вдруг? Стоит начать с того, что она выживет.

Размышления оборвал стук в дверь.

– Сеньорита…

– Ритана Лассара, – спокойно поправила Антония.

Сеньорита – обращение к неблагородным. И не владеющим магией. Сеньор, сеньора…

Для благородных или для магов – тан или ритана.

Служанка вспыхнула, но спускать Антония не собиралась. Раз, второй… да, она здесь может и не задержаться. Но это не повод вытирать об нее ноги!

– Простите, ритана Лассара. Тан Аракон просил пригласить вас к завтраку.

– Хорошо.

Антония встала, расправила платье… и лишний раз поблагодарила старого Хуана. Да, на землях некромантов мало кто хотел селиться. Несколько бедняков, Долорес, Хуан…

Старый картежник обучал девочку тому, что умел сам.

Плутовать в карты. В кости. А еще – блефовать.

Ты можешь иметь на руках две шестерки и десятку. Но выглядеть ты должна на все четыре туза. И наоборот. Если ты слабая – покажи силу. Если сильна – покажи слабость. И девочка училась.

Играть было интересно. Весело, забавно… а что за промахи ей доставалось линейкой по пальцам… ну так что же? Не промахивайся!