– Куда ж тебя так раскормили-то?.. – надрывно стонал Мартин, – Сильно беременные кобылицы и то похудее будут…

– Мартин, – умирая со смеху уже на пару с Ласточкой, молвил Себастьян, – оставь это!.. Ты так себя угробишь!..

– Пусть это будет последнее, что я сделаю, но я это сделаю! – решительным тоном заявил тот и прогромогласил, – Dum spiro, spero (лат. Пока дышу надеюсь)!

Он еще поднатужился и, все-таки, застегнул тугую подпругу, приведя Ласточку в полнейшее замешательство внезапным появлением у нее осиной талии.

– Надо было брать вальтрап зеленого цвета, или, на худой конец, желтого, – недовольно пробурчал Мартин, любуясь на плоды своих тяжких усилий, – королевский синий для нее явно не предназначен.

– «Зато тебе в самый раз», – насмешливо подметил про себя Себастьян.

В то самое время Мартин, взобравшись верхом, смешно заерзал в седле, а укоренившись, натянул поводья и со всей дури вдарил Ласточке по толстым бокам.

Ласточка встрепенулась, недовольно фыркнула и не тронулась с места.

– Нежить ленивая! – выругался Мартин, продолжая свои жестокие побои, а нарвавшись на стремительную защиту Себастьяна, попросил того сорвать «хворостинку да погибже».

Сочувствующе погладив Ласточку по доброй морде, Себастьян выполнил приказ. Получив требуемое, жестокая «строгая врачебная интеллигенция» лукаво улыбнулась и пробурчав что-то о должной дрессуре, принялась со всей дури стегать Ласточку куда ни попадя.

Вскоре до Ласточки наконец-то дошло требуемое. Резко встрепенувшись, она неторопливо побрела, плавно покачивая из стороны в сторону округлыми бедрами и низко опустив косматую голову.

– Нет, это не лошадь!.. – усмехнулся Мартин, опуская хворостинку, – Это так… Лючию покатать разве что…

Нервно поерзав в седле, он принялся стегать Ласточку с удвоенной жестокостью, вдаривая по бокам каблуками туфель. В ответ на эти издевательства Ласточка лишь устало вздохнула, но вскоре пустилась в обреченную рысь, затем в тяжелый неспешный галоп. Громко хрипя, принялась она накручивать неторопливые круги вокруг дома, однако на третьем круге, плюнула на беспощадные побои и перешла вновь в неторопливую рысь, заставив «строгую врачебную интеллигенцию» несколько кругов хорошенечко поприседать в седле, а решив укачать, зашагала в привычной для себя манере.

– У нее ноги слабые, – произнес Мартин, поспешно спешиваясь, – а сама она весьма грузная дамочка и должных высылов она не знает.

Себастьяну ничего не оставалось делать, как только пожать плечами и смущенно улыбнуться.

– Ей нужно срочно менять диету, – заявил Мартин, отирая вспотевшие бока Ласточки тем самым синим вальтрапом, – иначе караул, совсем разжиреет!

– «Завидуй молча», – подумал Себастьян, ласково поглаживая тяжело хрипящую Ласточку, а вслух произнес, – она рабочая!

– Понял-понял, – ответил Мартин, рьяно полоща в приогородной бочке слюнявую уздечку.

Всучив Себастьяну седло с потным содержимым и бросив до кучи отполощенную уздечку, «строгая врачебная интеллигенция» со словами благодарности, потрепала Ласточку по угловато остриженной гриве и стремительно умчала к дому, где долго и отрешенно курила.

С тех пор Мартин осуществлял свои воскресные вылазки в Город исключительно верхом, но всякий раз просил у Патрика разрешения на Ласточку.

– Прекрати рассусоливать всякий раз, Черт ты эдакий! – не выдержал Патрик, когда Мартин вновь принялся канючить Ласточку, – Если видишь, что лошадь свободна от работы, то бери в любое время, только избавь меня от своих речей ради всего святого!

– Премного благодарствую, достопочтенный и премногоуважаемый господин Патрик, – кротко кивнул Мартин и тотчас замолчал.

Помимо «скоротечного запаса лекарств» Мартин осуществлял закупки и иного характера, в виде имбирных пряников, мятных леденцов в красивых жестяных коробочках, лакричных палочек и шоколадных конфет. Всеми этими сладостями он с удовольствием делился с Лючией и Себастьяном. Не забывал и про Патрика, постоянно пополняя запас, так полюбившихся тому, тоненьких папиросок, а также, взял на себя добровольные обязанности снабженца, составляя со Стефанидой список всего необходимого для кухни.

Однажды в самый разгар трудового дня случился сильный ливень. Побросав работу, промокшие насквозь крестьяне отправились по домам.

До вечера оставалась еще целая куча свободного времени, которое Себастьян решил потратить с пользой, да и погода настойчиво располагала ко сну, невольно убаюкивая монотонным стуком по крыше.

Поиграв немного с Лючией, Себастьян пошел к себе в комнату. Подавляя сонный зевок, он прикрыл за собой дверь и, радуясь отсутствию шумного соседа, побрел прямиком к кровати, но невольно обратил внимание на письменный стол, и сонливости как не бывало.