Грей подъехал к зданию компании, тоскливым взглядом окинул голубовато-стальную колонну, вонзившуюся в самые облака, и с трудом, покряхтывая, выбрался из машины. Уже в вестибюле его окружили сочувствующие сотрудники, выражая свои соболезнования, и он, торопливо кивая и благодаря, быстро избавился от них и поднялся на лифте в свой роскошный кабинет — необъятный, отделанный красным деревом, кожей и мрамором, с многочисленными зеркалами и скрытыми светильниками.

Ева, Ева, повторял он про себя. Что же мне делать? Как жить? Обессиленно упав в глубокое мягкое кресло, он закрыл глаза ладонями.

— Джон, — сказала Анна, входя в кабинет.

Он вздрогнул.

— Джон, — повторила Анна. — Я понимаю, что тебе очень тяжело, но, если ты решил приехать в офис, надо работать.

Анна была невыносима. Он смотрел на её чистое спокойное лицо, аккуратно подкрашенные губки и глаза (странно, не видно даже, что она плакала о погибшей сестре), на строгий костюм и идеально белый медицинский халат, едва прикрывающий колени, на стопку бумаг в её руках, и подумал — смерть Евы ничуть Анну не тронула. Тот же холод слов и обыденность фраз.

Он знал, что Анна его тоже не выносит. Они были совершенно разными людьми — из разных кругов и социальных групп. Анна — ученый с мировым именем и пустыми карманами, и Джон-Грей Саллер — богатый принц. Анна терпела Джона из-за его денег, Джон терпел Анну из-за её ума. Ещё была Ева, которая умело сглаживала отношения между своим мужем и своей сестрой.

— Сегодня я проснулся, — медленно сказал Грей, — и понял, что потерял жизнь. Я заставил себя приехать сюда, но, честно говоря, думать не могу о работе.

— Тогда поезжай домой, — ледяным голосом ответила Анна.

— Не могу. Там все напоминает о Еве и…

Он устало потер виски.

— Господи, как ужасно.

— Хватит, Джон, — резко произнесла Анна. — Я сыта по горло твоей скорбью. Возьми же себя в руки.

— Сухарь! — прошипел внезапно он, наливаясь яростью. — Ева для тебя ничего не значила! Ты ревновала её ко мне, к своей работе, к её успеху и к моим деньгам, которыми она могла свободно пользоваться!

Анна чуть слышно ахнула от злости, и мгновенно её лицо стало розовым, некрасивым, она скрипнула зубами и изо всех сил сжала пальцами стопку бумаг, безжалостно комкая их… Минуту она тяжело дышала, тигриными глазами обжигая Грея, а потом неожиданно сглотнула с усилием и тихо прошептала:

— Прости, Джон, прости меня! Я знаю, как тебе плохо! Прости.

Он тут же успокоился и уже более миролюбиво ответил:

— Мы все расстроены безвременной кончиной Евы, но надо оставаться людьми.

— Вот именно, — кивнула Анна и как-то странно блеснула глазами.

Джон-Грей подождал несколько секунд, давая Анне время успокоиться, а потом протянул руку к её бумагам:

— Ну, ладно, что там у тебя срочного?

— Три дня назад, перед… — она хотела сказать «перед кончиной», но осеклась, — перед отъездом, Ева подписала разрешение на начало новой серии опытов. Генный материал к тому времени был готов. Она его одобрила. Мы ждали только твоего согласия.

— Новый генный материал? — спросил Грей, рассматривая бумаги и с трудом разбирая ужасный почерк Анны. Неужели нельзя писать крупнее и аккуратнее?

— Новый, — подтвердила Анна.

— Почему? Кажется, у нас была вынесена на обсуждение ученого совета и одобрена структура генмата. В чем же дело?

Анна села в кресло напротив Саллера. Ему опять пришлось смотреть на дьявольски умное лицо и сожалеть, что он когда-то уступил просьбам жены и взял Анну в свою компанию.

— Джон, структуру никто не одобрил, — сказала Анна. — Первоначальной идеей было вырастить солдата, биологическую машину для военных. Первые же опыты показали, что у всех искусственно выращенных образцов уровень подсознательного страха превышает все мыслимые показатели. Страх блокирует способность обучаться. О том, чтобы такой продукт предлагать министерству обороны, не могло быть и речи. Инстинкты у образцов превалировали над внушаемыми знаниями. Ева сказала, что мы должны начать с того, чтобы вырастить существо, вообще способное взрослеть и обучаться.

Грей постучал пальцами по бумагам.

— И что же это за генный материал? — спросил он. — Чей он?

— Ну-у, — протянула Анна. — Мозаика. Как всегда.

Он повернулся вместе с креслом к огромному окну за спиной. С высоты пятнадцатого этажа открывался чудный вид на город — сплошь красные черепичные крыши, серебристые ленты дорог, голубые пятна бассейнов во дворах…

Ни о чем не могу думать, пожаловался он сам себе. Ну просто пустая голова… Ева, Ева… Как ты могла бросить меня одного в этом сером мире?

Анна кашлянула нетерпеливо.

Он резко повернулся к ней.

— Значит, так… — сказал он, сплетая пальцы на животе и откидываясь на спинку кресла. — Я решил. Генный материал в своей основе должен принадлежать Еве.

— Что? — словно нехотя переспросила Анна.

— Мы воссоздадим Еву, — сказал он, загораясь идеей. — Да, да… В память о Еве… Клон, способный совершенствовать себя. И будет он — Евой.

— Джо-он, — угрожающе протянула Анна, сверкнув глазами. — Ты понимаешь, что предлагаешь?