— Нет, все нормально.

— Не спится? Может чаю хочешь?

— Тебя хочу, — хрипло ответил он.

— Как понимать? — удивленно уставилась она на него.

— Так как есть — хочу тебя.

Лиза только через несколько минут поняла, о чем говорит Владимир.

— Хочешь, так бери, — прошептала она ему на ухо. — Давай, смелей, как тебе будет не больно?

— Нет… не знаю, это, наверное, будет неловко.

— Пока не попробуем, не узнаем.

Она села на край стола, Владимир подошел неуклюже, взял ее лицо руками и прижался к губам требовательно, горячо.

— Люблю тебя, — прошептал, обхватил ее бедра, потянул к себе. Им не нужно было никаких прелюдий, они безумно желали друг друга.

— Прости, если… не получится, ну если тебе не понравится, — попросил он глухо и, медленно входя в ее теплую глубину, застонал протяжно. Лиза, читающая описание подобных моментов в любовных романах Эмиля Золя, ощутила все по-другому. У нее внутри в животе все так пылало, что она не почувствовала сильной боли, когда потеряла девственность, она не ощутила неземного наслаждения, так красноречиво описанного в романах, не почувствовала радости, которую ожидала. Но почувствовала она другое и, кажется, это было счастье, именно такое, какое она нарисовала для себя сама.

Спустя полчаса они лежали слившись воедино, как обычно. Владимир нежно шептал ей на ухо «Люблю тебя, люблю тебя».

— Спи, — ласково просила она его.

— Боюсь, — шептал он, — проснусь , а все это сон, иллюзия, и я сразу умру тогда.

— Я тебе умру. Я только замуж вышла, — шутливо сердито прошептала Лиза.

Лиза, как и положено хозяйке проснулась первой, затопила печь и титан, поставила вариться пшено для каши. Все это ей нравилось, особенно у нее хорошо получалось топить печь — с первого раза.

— Вставай, соня. — Я ванную тебе наполнила.

— Вааанную! — потянувшись восхитился Владимир.

— Какое блаженство, — воскликнул, погружаясь в теплую воду. Второе блаженство за сутки, — подумал он, смутившись своим мыслям.

Лиза сидела на кухне, читала газету, ароматно пахло пшенной кашей с маслом. Владимир появился в дверях.

— Посмотри, — попросил он и направился в ее сторону медленно. Больная нога неуверенно шагала к ней.

— Спайка рассосалась, видимо от вчерашнего…

Лиза улыбалась, боясь что-нибудь сказать. Владимир сел напротив взволнованный, с испариной на лбу.

— Ну мы же вместе, значит, и все остальное пройдет, — успокоила его Лиза, погладив по голове, поцеловала в губы. — Ешь, сегодня вкусно получилось.

Больше они не могли жить в разлуке. Звонили друг другу по нескольку раз в день, не могли дождаться выходных. Лиза бежала домой трепеща, предчувствуя предстоящую встречу. Владимир постоянно ощущал болезненное желание. Все мужское сознание его было заполнено мыслями о ней, о ее прекрасном теле. Они кидались в объятия друг друга, страстные поцелуи сменялись радостным смехом, словами о любви.

Глава 21

Курский вокзал находится совсем рядом от улицы Садовая Земляной Вал, но Владимир с Лизой виделись нечасто. Гигантская нагрузка лежала на железнодорожниках. Красная армия готовилась к решительному наступлению под Москвой и главной задачей было перебросить десять дивизий с восточного фронта сюда, под Москву, а это сто сорок тысяч солдат с техникой, боеприпасами, провиантом. Железная дорога не была рассчитана на такие нагрузки. Донбасс оккупировал враг и основное топливо для паровозов — уголь негде было брать. На Транссибе организовали одностороннее движение по обоим путям — эшелоны мчались только на запад, к линии фронта. Эвакуационные составы отправлялись на запасные пути, где они под бомбежками и обстрелами стояли неделями, не имея возможности ехать, пропуская эшелоны с уральскими, сибирскими и дальневосточными дивизиями.

У Лизы сегодня выходной, но Владимир сказал, что не придет домой, так как у него ночное дежурство. Он — комсомольский работник оказался успешным железнодорожником, умел находить правильные транспортные цепочки и умело их реализовывал. Он не разрешал Лизе приходить на вокзал: шум, гам, дым паровозов, пар, копоть, телефонные звонки, толпы народу, посетители — в его рабочем графике не было ни минуты свободной, чтобы подарить ее любимой жене. «Сегодня обещал зайти на рассвете, если получится. Грустить не буду, не буду», — утешала себя Лиза, идя по улице Горького. Сегодня она решила сходить проверить родительскую квартиру, посмотреть почту, узнать новости.

Обошла холодную квартиру. Каждый уголок здесь напоминал ей о былом, о матери с отцом. Мачеха ничего сюда не принесла своего, но и порядка не нарушала: все висело и стояло на своих прежних местах. Зашла в кабинет отца. Большая комната, сотни томов стоят рядами с пола до потолка в красивых деревянных шкафах за стеклами, большое уютное кресло, присела, заплакала, конечно. Это промерзшее кресло, что вся ее прежняя жизнь после смерти матери и до того дня, когда ее сердце пронзил взгляд голубых пылких глаз. Заулыбалась сквозь слезы. Собрала вещи, взяла несколько книг, закрыла дверь, как учила мачеха и пошла домой. Домой, в небольшую, пропитанную счастьем квартиру, в которой так тепло и уютно. Заглянула в почтовый ящик — пусто. В соседнем ящике лежало письмо — выглядывало в дырочки, давно, еще с прошлой осени. Лиза, мгновение помешкав, сильно дернула ручку ящика на себя, дверца открылась. Письмо было для нее от Вали Царевой.