Владимир был не в восторге от работы жены.

— Что ты будешь за преподаватель, они все будут не языки зубрить, а по тебе вздыхать, — махнул он рукой.

— Не ревнуй заранее, хотя немножечко можешь ревновать, — лукаво улыбаясь, пошла мимо него на кухню, шепнув, одними губами: «Люблю».

Радиоприемники не выключались ни в одном доме, утром и вечером ждали сводки совинформбюро. Но сегодня вечерних новостей не было. Вместо этого уравновешенный голос Левитана сообщил, что в районе двадцати четырех часов вечера будет передано экстренное сообщение. Люди переговаривались с испугом, телефонная линия Москвы гудела от напряжения от звонящих.

У Аллы резались очередные зубки, она капризничала, плохо ела, пускала слюни, грызла свои кулачки. Лиза весь день не спускала ее с рук, уже ночь на дворе, а она ноет и вертится на руках, к Владимиру и Нюре не идет.

— Сегодня, 5 августа 1943 года, ровно в 24 часа, — наконец заговорил голос Левитана, — столица нашей Родины Москва будет салютовать нашим доблестным войскам, освободившим Орел и Белгород, двенадцатью артиллерийскими залпами из ста двадцати орудий. Великая слава героям, павшим в борьбе за свободу нашей Родины!'.

И как обещали ровно в 24 часа небо над Москвой озарилось вспышками первого залпа. Его эхо вырвалось через мгновение из миллионов радиоприемников в разных уголках нашей страны. Потом второй, потом третий. Яркие вспышки салюта озаряли мокрое от слез лицо Нюры, радостную улыбку Лизы. Алочка и Саша жмурились от ярких вспышек и смеялись. Люди по улице Горького бежали на Красную площадь. Тревога и страх от ожидаемых весь вечер новостей вылилась наружу, не скрываемые людьми, в смех и плач. Этот салют уверил всех в том, что мы точно победим и в этом уже нет сомнения, только вот какой ценой.

— Поздравляю! — весело закричала, стоявшая на пороге комнаты Маша. Все обернулись от окна.

— Дверь была не заперта, я звонила. Белгород освободили, наши земли освобождают, — рыдая и смеясь ликовала Маша. — Завтра к вам обязательно приду, а сейчас мы все на Красную площадь, — и побежала быстро на улицу. Все знали, что ее мать и бабка были в Белгородской слободе Шелякино у родни, когда вошел немец, там и остались в оккупации, не смогли уйти.

Лиза собиралась на работу, прихорашиваясь у зеркала. Сегодня первый рабочий день. Нюра с Алочкой на руках любовно наблюдали за ней. Лиза одета, как и прежде лучше всех, тетка Анна два раза в год, по-прежнему, приносила ей самую модную одежду в Москве. Костюм из коричневой кожи: удлиненный пиджак и узкая юбка чуть ниже колен прибавили, конечно, Лизе возраста, но сделали ее эталоном элегантности. Коричневые полуботинки и маленький портфель завершили образ молодого современного преподавателя. Послав дочери с Нюрой воздушный поцелуй побежала на работу.

Занятия в институте иностранных языков возобновились еще в январе 1942 года. Многие студенты и преподаватели ушли во Фрунзенскую дивизию народного ополчения. Студенты, оставшиеся учиться, дежурили по ночам в ПВО, работали на лесозаготовках, на строительстве оборонительных сооружений, осенью в колхозах и совхозах на уборке урожая, на строительстве железнодорожных путей.

Владимир встретил ее у института. Последняя лекция закончилась в восемь часов вечера. Специалистов-переводчиков готовили по ускоренной программе, но без сокращений, поэтому они занимались по восемь часов в день. Лиза вышла, уже стемнело, соображала, как ей добираться до дому.

— Девушка, вы моя любимая? — окликнул Лизу голос со спины.

— Может и я, — обернулась она.

— Ну пойдем тогда, ну ж ты и нарядилась! — восторженно глядя на жену, воскликнул он.

— Ты меня будешь каждый день встречать? — спросила довольная Лиза.

Лиза вбежала в квартиру, Алочка с Сашей играли на полу с кубиками. Подхватила дочь, поцеловала в щечку. Алла захныкала и потянулась к игрушкам.

— Что? Как работа? — выглянула из кухни Нюра.

— Вроде получилось, — ответила Лиза, — пойду переоденусь.

Владимир лежал на кровати, прямо в костюме, закинув руки за голову, смотря в потолок. Лиза быстро скинула костюм и плюхнулась рядом. Нависла над лицом Владимира.

— Устал? — прошептала, трясь носом о его нос, поцеловала. Целовались жадно.

— Потерпим до ночи? — спросила взволновано Лиза.

— Не знаю, — ответил он неуверенно.

— Вставай, выбора нет, — засмеялась Лиза, вскочила, схватила со стула халатик и побежала к детям.

Накормив детей, искупав, уложив, наконец, стать, родители вздохнули с облегчение и сами пошли ужинать.

— Нюра, что ты с нами делаешь? — воскликнула Лиза. К чаю были румяные ароматные ватрушки.

— Вот, что хорошо получается, то и готовлю, — смущено ответила она, довольная, что ее ватрушки произвели впечатление.

— Пойдем уже и мы, — напившись чаю, пожелав Нюре спокойной ночи, потащил жену за руку Владимир.

— Ну давай рассказывай, как там эти мальчишки в тебя влюблялись.

— Ну как? По очереди, — шутливо ответила Лиза. На прослушивание и беседу с каждым отводилось по часу. Многие знают только школьную программу немецкого. Сложно им будет. Начали, конечно с алфавита и произношения звуков. Думаю, что через месяц можно будет понять уже, кто из них захочет жениться на мне.