Шрифт:
Полицейский кивнул головой.
Через пять минут раздался стук в дверь. Первым прибыл Лунащук, вслед за ним появился и Николай Семёнович.
Владимир Гаврилович, стоя перед столом, осмотрел чиновников для поручений.
– Господа, спешу вам сообщить: к нам едет ревизор.
Полицейские изумлённо переглянулись.
Филиппов позволил себе улыбнуться.
– Это из Гоголя, господа, неужели выветрился из головы курс гимназический литературы? – потом тяжело вздохнул. – Сегодня произошёл налёт, как выразился градоначальник, наших разбойничков на главного инспектора Министерства путей сообщения, и не где-нибудь, а на Малой Морской, рядом, так сказать, с Дворцовой площадью.
– Понятно, опять надо найти крайних, – недовольно пробурчал Лунащук, – а они кто? Сыскная полиция. Убийство?
– Слава богу, только налёт.
– Не надо так категорично, Михаил Александрович, нас не всегда воспринимают как людей, которые должны предотвращать преступления.
– Совершенно верно, Владимир Гаврилович, разбойники только подумают о том, чтобы совершить злодеяния, а мы уже тут как тут.
– Вы что, сговорились?
Чиновники для поручений снова переглянулись.
– Да мы…
– Не стоит, господа, попусту бросаться словами, возьмите с собой двух-трёх агентов, да потолковее и попрезентабельнее. Им предстоит разговаривать с господами из министерств, и вообще… Через пять минут я жду вас у входа. За дело, господа.
Владимир Гаврилович облачился в пальто, подбитое мехом, и с шапкой в руке вышел из кабинета.
2
Полицейский надзиратель Бережицкий вышел из кабинета начальника с презрительной улыбкой. Мол, можно разобраться с таким заданием в два счёта.
Пожар или поджог. Что здесь сложного? Если не нашли ни единой золотой вещицы, даже расплавленной, то однозначно кто-то постарался, тем более пропали ценные бумаги на такую крупную сумму. А с другой стороны…
Но мысль так и застряла, пока не хотелось думать о деле.
– Всё выясню на месте, – прошептал Геннадий Петрович.
До Ружейной улицы, где находился дом господина Елисеева, было не очень далеко, с три четверти часа быстрым шагом, поэтому Бережицкий решил проехать на санях. Подозвал жестом «ваньку», с комфортом устроился на скамье. Невзирая на холодный декабрьский ветер, бивший в лицо, даже сумел задремать.
Расплатился, уже на тротуаре размял ноги и окинул взглядом пятиэтажный дом, выкрашенный в жёлтый цвет. Следов пожара на фасаде не увидел, потёр переносицу. Значит, выгоревшая комната выходит окнами во двор.
Калитка в кованых воротах оказалась открытой. Бережицкий проследовал через арку и оказался в довольно большом дворе.
– Любезный, – к Геннадию Петровичу подлетел мужчина лет пятидесяти в коротком тулупе, когда-то белом, а ныне потемневшем от времени и грязи, – простите, а вы к кому будете?
Надзиратель окинул этого человека, судя по всему, дворника, внимательным взглядом с ног до головы.
– А вот ты, братец, мне и нужен.
– Из полиции? – тихо спросил мужчина и украдкой оглянулся, словно чего-то боялся.
– Из неё самой, – подтвердил гость. – А ты, стало быть, здесь дворником служишь?
– Так точно, пятый годок при доме состою, как построили, так и служу хозяину.
– И, стало быть, всех жильцов знаешь?
– А как же! И тех, кто у нас проживал, и тех, кто нынче живёт.
– Про пожар знаешь?
– А как же! Сам принимал участие в тушении, вона, выбрасывал из окна вещи, – он указал рукой на сугроб, из которого торчали какие-то закопчённые деревянные обломки.
– Что ж ты ни снег, ни всё это не убрал?
– Так только вчерась горело, не успел я. Нынче и уберу.
– Теперь не спеши, любезный, – что-то забрезжило в голове у Геннадия Петровича, но он пока не уловил мысли, которая родилась где-то в глубинах сознания. – Ты натяни верёвку и никого туда не пускай. Понял?
– Понял! – И, не удержавшись, дворник спросил: – А зачем?
– Сказано – ограждай, значит, ограждай, – рявкнул полицейский, сам не знавший ответа. – Где находится квартира погорельца?
– Так во втором этаже, ваше благородие. Вон видите, рогожкой заткнуто окно? Так оно и есть. Стекольщик не успел вставить, мерку ещё утром снял. Не успел, подлец, видать.
– Квартира во втором этаже? – уточнил Бережицкий.
– Совершенно верно, во втором. На двери табличка блестящая.
Геннадий Петрович вошёл в парадную, проследовал по полу, выложенному светлым камнем с вкраплениями маленьких красных квадратов. Поднялся по лестнице и нажал кнопку электрического звонка, но так его и не услышал, поэтому снова нажал и больше не отпускал.