Идотрис фыркнул и сложил руки на груди.

– Они бесполезны.

Матисса улыбнулась. Она не знала, то ли Идотрис всегда такой ворчливый, то ли виной работа в Курятнике. Скорее всего, подростку не нравилось, что из-за юного возраста его не взяли в войско Дэйша, а вместо этого приставили смотреть за детьми.

– Останься здесь, – сказала девушка, выходя из Курятника на открытый двор, где стояли взрослые.

Идотрис, по обыкновению, недовольно пробурчал что-то в ответ. Он кивнул другим мальчикам-подросткам, закончившим обход, и уселся на пороге, чтобы никто из детей не выскользнул из спальни.

Матисса бродила по открытым улицам Нового Элантриса. Ночью похолодало, но девушка не замечала холода. Даже в жалком существовании элантрийца можно найти свои преимущества.

Хотя немногие элантрийцы смотрели на вещи под таким углом. Большинство не считало, что им хоть в чем-то повезло, и не важно, что говорил лорд Дух. Матисса, однако, разделяла его точку зрения. Возможно, причина крылась в том, как поменялась ее жизнь. Там, снаружи, она вела незаметное существование никому не нужной попрошайки. А в Элантрисе она приносила пользу. Она обрела важность. Дети брали с нее пример, и ей не приходилось попрошайничать или думать о том, где стянуть еду.

Конечно, нельзя отрицать, что, пока Дэйш не нашел ее в затянутом слизью переулке, дела обстояли из рук вон плохо. И не надо забывать про раны. Едва попав в Элантрис, Матисса поцарапала щеку. Все это время царапину жгло болью, как в миг травмирования. И все же девушка считала ее небольшой ценой. Во дворце Караты Матисса впервые ощутила себя полезной. Это чувство причастности только усилилось, когда вместе с отрядом Караты она попала в Новый Элантрис.

И конечно, когда ее бросили в Элантрис, она обрела самое главное – отца.

Дэйш с улыбкой обернулся, заметив в свете фонарей приближающуюся девушку. Естественно, он ей не родной отец. Матисса была сиротой еще до того, как ее забрал Шаод. И, как и Карата, Дэйш становился отцом всем детям, которых они находили и приводили во дворец.

И все же девушке казалось, что Дэйш относится к ней с особой симпатией. В присутствии Матиссы суровый воин улыбался чаще и именно к ней обращался с каким-нибудь важным делом. Однажды она просто начала называть его отцом. Он ни разу не возразил. Когда Матисса встала рядом с ним на самом краю внутреннего двора, Дэйш положил ей на плечо руку. Перед ними около сотни людей двигали руками почти в унисон. Пальцы оставляли в воздухе светящиеся линии – когда-то эти следы взывали к могущественной магии Эйон Дор. Стоящий перед группой Галладон давал указания с протяжным дюладельским акцентом.

– Не думал, что увижу тот день, когда дюла будет учить нас, как чертить эйоны, – тихо произнес Дэйш, не убирая вторую руку с навершия на рукояти меча.

Матисса чувствовала исходящее от него напряжение. Она подняла взгляд.

– Не ворчи, отец. Галладон хороший человек.

– Человек он, может, и хороший. Но он не ученый. Ошибок у него больше, чем верных линий.

Матисса не стала говорить, что у самого Дэйша эйоны получались просто ужасно. Она рассматривала его, отмечая угрюмо поджатые губы.

– Ты злишься, что Дух все еще не вернулся, – догадалась девушка.

Дэйш кивнул.

– Он должен быть здесь, со своими людьми, а не гоняться за той женщиной.

– За городом он может узнать важные новости, – тихо произнесла Матисса. – О других народах и их войсках.

– Мир снаружи нас не касается.

Порой Дэйш проявлял потрясающее упрямство.

Если подумать, то почти всегда.

– Хорошо, – сказал стоящий перед толпой Галладон. – Это Даа, эйон силы. Коло? А теперь попробуем добавить линию Бездны. Только не надо добавлять ее к эйону Даа. Мы же не хотим наделать дыр в нашей прекрасной мостовой? Поэтому попробуем добавить ее к эйону Рао – он вроде не делает ничего особенного.

Матисса наморщила лоб:

– Отец, о чем он говорит?

Дэйш пожал плечами:

– Кажется, Дух почему-то решил, что эйоны должны снова заработать. То ли мы их неправильно чертили все это время, то ли еще что. Я просто не понимаю, как придумавшие их ученые вдруг пропустили целую линию в каждом эйоне.

Матисса сильно сомневалась, что ученые «придумали» эйоны. Было в этих знаках что-то… первобытное. Они существовали сами по себе. Их никто не придумывал, как невозможно придумать ветер.

Но девушка благоразумно промолчала. Дэйш был добрым и целеустремленным человеком, но не отличался способностями к науке. Матисса ничего не имела против; в конце концов, именно меч Дэйша спас Новый Элантрис от разрушения от рук дикарей. Ее отец мог по праву считаться лучшим воином Нового Элантриса.

И все же она с любопытством слушала, как Галладон рассказывает о новой линии. Странную черту полагалось рисовать снизу, поперек каждого эйона.

И что? Тогда эйоны обретут силу? Решение казалось таким простым. Неужели это возможно?