— Стой, куда прёшь?! В чертоги вход запрещен без разрешения Сварога! — рявкнул один из них, загораживая путь.

Ярог лишь презрительно усмехнулся в ответ:

— Неужели вы уже посмели забыть первого сына Сварога?

— О нет, — ехидно ответил второй. — Мы прекрасно помним того парня, что предал своего отца ради ледяной суки.

— А вот это ты зря. Морена прекрасная богиня и просто приятная женщина. Я бы не советовал тебе так о ней отзываться.

— А не то что, сопляк?! — разозлился второй страж.

Они выхватили мечи. Но Ярог даже не двинулся.

— Гордыня Пламени! — коротко бросил он.

Из-под ног юноши вырвались два огненных тигра и в мгновение ока разорвали стражей на части. От воинов остались лишь обугленные доспехи да искореженные мечи.

Он даже не моргнул, моментально уничтожив двух стражей. Они были всего на начальных этапах Божественной Сущности, всего лишь жалкие насекомые у него под ногами.

Ярог переступил через их тлеющие останки и вошел во врата кузницы.

Едва он ступил внутрь, как на него с разных сторон накинулись четверо кузнецов с молотами и клещами. Но юноша даже не взглянул на них.

— Коварство Пламени!

Алая змея вырвалась из его ладони и впилась кузнецам в шеи, мгновенно обращая их тела в пепел.

Он прошел внутренний двор небесной кузницы совершенно не встретив сопротивления, но вот едва ступил в зал Чертогов, на него снова набросились Небесные Искры Сварога. Но лишь легкое движение его руки, и они превращались в груду тлеющих останков.

— Ничего личного. Но тот, кто встанет между мной и свершением моей мести — мой враг.

Ярог шел вперед по залам Чертогов, и все новые и новые враги бросались ему наперерез. Но никто не мог его остановить.

Образ огненного медведя размахивал лапами, круша целые ряды солдат. Броня из лавы, усиленная плащом, оставленным матерью, делала Ярога неуязвимым для их атак. А каждый выпущенный им змей или тигр оставлял после себя лишь горстки пепла.

Чем дальше Ярог продвигался вглубь чертогов, тем сильнее становились его противники. Теперь это были не простые солдаты, а опытные бойцы и даже дружинники Сварога.

Но даже их мощь не могла сравниться с яростью пламени, что высвобождал Ярог. Алый вихрь пронесся по залам, испепеляя всё на своём пути.

Когда пламя стихло, вокруг юноши лежали лишь расплавленное оружие и груды пепла.

Ярог дошел до самого сердца чертогов — покоев Сварога. Тот сидел на троне, окруженный элитной стражей.

— Неплохо. Все же чему-то я тебя научил. Ты все еще лучше всех моих созданий, — усмехнулся Сварог, глядя на Ярога. — Всех, кроме одного. Твоя сила и мастерство впечатляют. Но этого недостаточно, чтобы победить меня.

Элитные воины Сварога двинулись на юношу, но тот резко отпрыгнул назад.

— Жестокость Пламени! — выкрикнул Ярог.

Первый ряд дружинников Сварога завопил от боли — их тела изнутри начало выжигать пламя.

Трое упали сразу, другие два пытались сопротивляться, но яростное алое пламя было не так просто подавить.

— Это только начало, — процедил Ярог, глядя прямо в глаза Сварогу. — Сегодня ты заплатишь за всё зло, что причинил мне и моей матери.

Ярог чувствовал, что готов к этой битве как никогда ранее. Сварог падет от руки сына, и месть будет свершена.

Внезапно бог огня поднял руку и сжал в кулак, после чего небрежно махнул рукой, отзывая свою стражу.

— Достаточно. Этот юнец жаждет получить от меня урок. Пусть будет так.

Сварог окинул сына презрительным взглядом и встал с трона, неторопливо спускаясь к Ярогу.

— Я вижу, ты не отступишься от своей затеи. Что ж, дам тебе последний шанс одуматься. Или мы сразимся, и ты умрешь. Выбор за тобой, сын.

Но глаза Ярога полыхнули яростью. Он резко рванулся вперед, занося кулак для удара.

— У тебя нет права называть меня сыном! Месть Пламени!

Из его ладони вырвался огненный вихрь, формируя над головой Сварога бездну из раскаленного пламени. Но Бог Огня лишь презрительно фыркнул и развеял атаку взмахом руки.

— Слабо. И вот этим ты думал меня задеть? Просто смешно!

Юноша оскалился и рванул вперед, создавая огненные техники одну за другой.

Сварог уклонялся от яростных атак Ярога с легкостью и изяществом. Казалось, он даже не напрягается — лишь слегка посмеивается над потугами сына.