Второй этаж встретил ее тишиной, сумраком и пылью. От последней Надя уже, признаться, успела отвыкнуть. К хорошему быстро привыкаешь, и точно такая же серая пелена запустения в других комнатах успела позабыться.

Надя встала перед распахнутой дверью в Овальный зал. Желания входить туда еще раз не было. Она постаралась отогнать тягостные мысли о произошедшем и сосредоточилась на деле.

Направо – крыло, где размещались гостевые спальни. Налево – хозяйское. Надя втянула носом пыльный воздух и шумно выдохнула. Смысла оттягивать неизбежное не было.

– Надежда Ивановна, – позвал голос. Надя резко обернулась, вскидывая руку с револьвером. Но напротив нее стоял Долгорукий, подняв руки ладонями вверх.

– Ваше сиятельство? – Надя медленно опустила револьвер. Сердце глухо и быстро стучало. – Вам не стоит здесь находиться… Или вы хотите мне что-то рассказать?

– Угадали, – усмехнулся Долгорукий. – Неужели вам не интересно?

Надя вздохнула. По всей видимости, князь ждал, что она побежит за ним и будет упрашивать все рассказать, но этого не случилось. Почему же он пошел за ней?

– Интересно. Но я не очень люблю все эти дипломатические игры, ваше сиятельство. Поэтому, если у вас есть что сказать, говорите.

– Вы очень похожи на свою матушку. Хоть мне и сложно поверить во все это – что вы – та юная барышня, которая только утром нетерпеливо вертелась у елки. – Князь стал задумчивым, будто припоминая что-то. – Впрочем, вы правы.

Долгорукий сделал шаг вперед, понизил голос.

– Дело в том, что я видел, ох, как неловко говорить… видел, как ваша матушка и Владимир… целовались. – Князь заложил руки за спину, отвел взгляд. Похоже, что ему действительно было не по себе.

– Вы уверены? – Для Нади это звучало просто-напросто абсурдно. Долгорукий таким образом хотел зло пошутить? Не похоже.

– Я знаю, что видел, – настаивал князь. – И счел это важным, потому как это произошло незадолго до того, как… – Он обвел рукой пространство вокруг. Надя кивнула. Не один Долгорукий не находил слов, чтобы описать произошедшее. – А потом еще эти письма, я ведь нашел их. И на самом деле господин Иванов…

– Господин Иванов сказал, что видел вас в саду с Владимиром Александровичем, – вдруг вспомнила Надя слова изобретателя. – Что вы можете об этом сказать?

Долгорукий было открыл рот, чтобы ответить, но в следующий миг натужно скрипнула лестница. Князь побледнел, и Надя нахмурилась. Кажется, они подумали об одном и том же. Девушка в два счета достигла пролета, но на лестнице никого не оказалось. Неужто почудилось?

Она уже хотела было вернуться к разговору, но Долгорукий ее опередил и поспешно спустился по лестнице.

– Петр Борисович! Мы не закончили, – удивленно окликнула его Надя.

– Я сказал все что мог, Надежда Ивановна. Прошу простить.

И не слушая больше ничего, князь скрылся из виду.

Все это было в высшей степени странно. Не похоже, что Долгорукий врал, он выглядел испуганным и пристыженным одновременно. Наде казалось, что настолько умело лицедействовать Долгорукий все же не умел. Но поцелуй… Мать и дядя были кузенами. Надя повела плечами. От этой мысли становилось неуютно. Какие еще семейные тайны ей предстояло узнать?

Приемная хозяина особняка пахла затхлостью. Сумрак, скопившийся в отдаленных углах комнаты, казался Наде живым, таил в себе опасность. И все же она твердо шагнула внутрь, намереваясь найти кабинет дяди. Прогнившие половицы жалостливо скрипнули. Надя с подозрением осматривала каждый дюйм комнаты, вздрагивала от малейшего шороха, но не останавливалась.

Ветер гулял где-то под крышей, под половицами шуршала мышиная семья, кажется, разбуженная неожиданным шумом. Надя поежилась. Словами не передать, как ей было от всего этого неуютно. А больше всего страшило то, что ждало ее впереди. Не неизвестность, а наоборот – новость о том, что дядя… словом, что с ним что-то случилось. Они не виделись все эти двадцать лет, поэтому по-настоящему горевать по нему Надя, пожалуй, не смогла бы. Но детские воспоминания о дяде Владимире и его доме хранили исключительно приятные моменты.

За следующей дверью обнаружился и кабинет Владимира Александровича.

Тяжелые шторы, закрывали пол-окна. У стены стоял аккуратный секретер, который скорее ожидаешь увидеть в кабинете у дамы. Пара шкафов с лаковыми дверцами, расписанными затейливым узором. В другом конце кабинета – уютный диванчик, кофейный столик, пара кресел. По стенам картины, портреты. В одном из них Надя узнала прадеда. Дед матери и дяди, один из первых Адлербергов в России. Насупленный взгляд на темном полотне строго смотрел на своих потомков даже сквозь века.