— Я знаю. Еще в Пилиповку слышала, как они воют в лесу. Но к деревне они не подходят. Моя Анька как ни позвонит, так тоже все о волках и спрашивает. А я возьми да и скажи: волк прямо у меня во дворе под окном выл! Так родственница моя такой переполох устроила… Ну, я ж тебе говорила, папа на следующий день пожаловал, ружье дедово чистил и учил меня по мишеням стрелять!

— Помню-помню, это когда ты ни в одну не попала…

— Я не попала? — возмутилась девушка.

Дорош рассмеялся, чмокнул ее в висок и повел дальше в лес.

Елку они нашли. Злата до конца в это не верила, но оказалось, совершенно напрасно. Дорош действительно знал эти леса. Елку они выбрали небольшую, но раскидистую и пушистую. Девушка пришла в полный восторг от нее, и пока мужчина рубил деревце, она, как маленькая, приплясывала рядом от нетерпения.

— Ну, золотая моя, что я тебе говорил? А ты ведь мне не верила! — поддел ее мужчина, когда они возвращались обратно.

— Меня интересует только один вопрос: что тебе могло понадобиться в этих дебрях?

— Этот вопрос не относится к данной теме, и ты, пожалуйста, не уходи от ответа! Ты мне не верила! И весьма скептически отнеслась к моим заверениям! Так было дело?

— Так! — засмеялась девушка, обернувшись к нему. — Но я все равно не пойму, к чему ты клонишь?

— Мы ж с тобой спорили, помнишь? И ты проиграла! И у меня есть желание.

— Правда? — в притворном изумлении Злата округлила глаза, которые так и лучились любовью и весельем.

— Да!

— И что ж это за желание? — полюбопытствовала она, то и дело оглядываясь.

Его темные глаза, в которых искрился смех, так и притягивали ее, заставляя кровь быстрее бежать по жилам и сердце учащенно биться.

— Дома скажу, — он сказал это так проникновенно и многообещающе, что у Полянской мурашки побежали по коже. Его улыбка, обаятельная и белозубая, вызывала у нее невыносимое желание немедленно поцеловать его.

Когда они вернулись домой, мужчина основательно встряхнул елку и внес ее в дом, чтобы обледеневшие иголки растаяли и она немного подсохла. По дому тут же разнесся неповторимый острый аромат хвои, а вместе с ним и это особенное предпраздничное настроение: легкость, веселье и ожидание чуда.

Елку поставили в ведро с песком, которое девушка обмотала тюлем, и отнесли в зал. Елку в доме бабушки не ставили много лет, но девушка знала, где хранятся старые потускневшие игрушки, которые, наверное, можно считать антиквариатом. Еще в детстве Злата любила перебирать их. И теперь, осторожно сняв коробку со шкафа, девушка принесла из кухни вафельное полотенце и, опустившись на пол, стала осторожно доставать хрупкие стеклянные шары, шишки, сосульки, зверюшек и верхушку. Она вытирала их и раскладывала на ковре.

Дорош в это время как раз заканчивал на кухне резать сыр, сыровяленую колбаску и мясо. Открыв штопором бутылку красного вина, он взял два стакана и вышел из кухни. В распахнутых дверях зала он остановился, оперся плечом о косяк и тихонько стал наблюдать за Златой. Она, увлеченная елочными украшениями и мишурой, не замечала его, а ему нравилось украдкой следить за ней.

Ее шелковистые пшеничные волосы рассыпались по спине и падали на лицо, девушка отмахивалась от них, пытаясь убрать за уши, но это помогало ненадолго. Витале нравилось смотреть, как она морщит носик, когда ей что-то не нравится, или хмурится, если не получается. Или как щурит от усердия один глаз, или критично сжимает губы «уточкой», или как улыбка, легкая и неуловимая, касается ее красивых губ, когда что-то получается так, как ей того хочется, или когда она что-то вспоминает, что-то хорошее, доброе…

Он мог часами вот так смотреть на нее. Она притягивала его, как огонь. Да она и была огнем, вся такая деятельная, задорная, непоседливая, неугомонная, веселая, невероятно добрая и чуточку наивная. Уезжая от нее, погружаясь в другой мир, он мог и неделю не приезжать. И иногда ему удавалось не думать о ней.

Бывали мгновения, когда, поддавшись настроению, он подумывал: а не расстаться ли им? Он затягивал разлуку между ними, испытывая самого себя на выносливость, как бы ставя эксперимент. Чаще всего она даже не звонила и не спрашивала, когда он приедет. Но потом вдруг просыпался среди ночи и долго не мог уснуть, как бы ни пытался. Ворочался с боку на бок и вспоминало ней. Он думал, и сердце сжималось от невыносимого желания сию секунду вскочить с кровати, завести машину и поехать к ней. Он и ехал, и до боли сжимал ее в объятиях, целуя ее веснушки на носу, зарываясь лицом в ее длинные волосы…

Злата обернулась и улыбнулась ему.

— Знаешь, здесь, оказывается, еще и огоньки есть! Помнишь, когда-то такие были, наверное, еще советские. В моем детстве такие были.

— Помню, — мужчина улыбнулся. — Ну и долго ты еще будешь возиться с этой елкой? — поинтересовался он.

— Нет. Только огоньки, кажется, не работают. Виталя, посмотри огоньки!

— Злата… — поморщился мужчина. — Я, между прочим, уже и вино открыл.

— Ну, пожалуйста… — умоляюще протянула девушка, проникновенно заглядывая в его глаза.