Сделав шаг в мою сторону, он спросил:

— Я слышал что-то вроде крика… Все прошло так, как вы хотели?

Я вытянул свой улов наружу. Он слегка приподнял бровь:

— Сдается, что да…

Не удосужившись отозваться, я сосредоточился на кукле. Мне хотелось управиться по-быстрому, на случай, если полиция — или кто бы то ни было — явится помешать мне. В ячейках Дымящейся Сети зашевелился беспомощный Люциус. Не глядя на того, кто когда-то был моим братом, я воткнул первую из пяти оставшихся игл в крест, вырезанный на маленьком деревянном туловище пупса. Когда металлическое острие вонзилось, он выгнул спину, словно от мучительной боли. Эльф вынул руки из карманов. Следуя буква в букву твоим указаниям, я воткнул вторую иглу. Люциус напрягся еще сильнее, ломая себе хребет.

— Что вы делаете? — бросил мне эльф, внезапно встревожившись. — Прекратите!

Он сделал шаг ко мне в скудном свете из оставшейся открытой двери.

— Не вмешивайтесь, — велел я ему, поднося к кукле кончик третьей иглы. — Вы понятия не имеете, в чем тут дело.

— И мне плевать! Я не могу вам позволить мучить этого беднягу!

Приостановив свое занятие, я быстро достал из плаща один из «Амметов» и направил его на эльфа.

— Ничто и никто не остановит меня, предупреждаю вас.

— А я отказываюсь быть пассивным свидетелем… и тем более соучастником… убийства.

— Тогда уходите. Немедленно. Не оглядываясь. Или я тебя убью.

Он задумался на секунду, потом поклонился, приложа руку к сердцу:

— Сожалею, не согласен ни на одно из этих предложений…

Мне, разумеется, следовало бы насторожиться. Но ты должен понять, что в ту минуту, когда я уже достигал цели, когда мои поиски были близки к завершению, я мог совершенно естественно совершить этот промах. Ибо, когда эльф устроил фарс с почтительными поклонами, его котелок буквально ринулся этаким импровизированным снарядом с его черепа, и попал мне прямо в лицо. Сию минуту, когда я пишу эти слова, мой нос до сих пор его не забыл — как и мое запястье, которое эльф, переступив через спутанную тварь, бесцеремонно вывернул, чтобы отобрать пистолет.

Когда плясавшие перед моими глазами звезды померкли, он уже стоял улыбаясь, с котелком снова на голове и с моим «Амметом» в руке, и ствол целился мне в грудь. Только подумай, как я был расстроен и разгневался на самого себя, и каких усилий мне стоило сохранить спокойствие в голосе:

— Вы совершаете трагическую ошибку.

— Сожалею, не могу дать вам убить этого человека, независимо от ваших к нему претензий.

— Он убийца! Преступник гнуснейшего пошиба!

— Рассейте мои сомнения… Разве вы сами не собирались его убить?

— Я вершу справедливость!

Эльф пожал плечами.

— Убийца, мститель… От меня часто ускользают нюансы.

— Прошу вас. Есть такое, что вам неизвестно, и о чем я предпочел бы умолчать.

— У вас есть право хранить молчание. Так вам и скажут фараоны, когда приедут.

— Однако вы должны меня понять, — заявил я, глядя на его котелок. — У всех нас есть свои маленькие секреты.

Он разгладил пальцем поля своей шляпы.

— Очко в вашу пользу.

— Кроме того, имейте в виду, что убить Люциуса для меня попросту невозможно, потому что, по правде говоря, я уже сделал это три года назад.

Эльф принял это к сведению. Дуло пистолета уже не глядело так недвусмысленно в мою сторону.

— Мне некогда вдаваться во все подробности. Поймите, что мой брат был развратником, игроком и богохульником, и что он причинил… много вреда… кое-кому, дорогому моему сердцу. Как того требовало мое происхождение, я велел ему исправиться и искупить свои грехи, но он отказался, рассмеявшись мне в лицо. Тогда я бросил ему вызов и убил его на дуэли, которую все из свидетелей сочли во всех отношениях благородной и честной.

— Это правда, выглядит он не очень свежим, — согласился эльф, бросив скептический взгляд на Люциуса в его Дымящейся Сети. — Но все равно ему смерть не так уж повредила…

— Вы смеетесь, вас-то это не затронуло. Вы смеетесь над страданиями, над святотатством, над моими поисками… Но вы не на той стороне воюете. Сегодня мой брат уже не человек: колдун с Востока позволил ему избежать смерти, превратив его в мерзкого упыря.

Эльф моргнул:

— Упырь. В Панаме.

— Да.

— Мы говорим о такой твари, которая ни мертва, ни жива, которая откапывает на кладбищах покойников, чтобы сожрать их, и которая криком тотчас парализует любого, кто ее услышит?

— Да.

На его зеленом лице начала проступать насмешливая улыбка, как вдруг его разом озарило. Выражение его лица резко изменилось.

— Проклятье! Этот парфюм, гнилые зубы, эта рожа ходячего трупа, недавние вопли…

За первым прозрением последовало другое. Он вполоборота развернулся к двери пивной.

— Вот дерьмо! Эдгар и Ручища!

— Ваши друзья целы и невредимы. Они очнутся со страшной головной болью, и это случится с минуты на минуту. Вы мне пока позволите закончить?