— Звучит, как бред. Поэтому похоже на правду, — отметила Уэнсдей, а Патрисия улыбнулась.

— И такой способ отказа, — не в твоём случае, — позволил бы вернуть влияние над Вещью. Твоё тело должно быть пусто. И Анка планировала в затмение убить кого-то из Торпов и переместить душу в твоё тело. Это возможно, ведь насовсем от связи с Вещью вы и сейчас не избавились. И тогда связь вернулась бы полностью. Душа Торпа в теле Аддамса — это особое пересечение, которое вернуло бы Вещь Аддамсам. И, соответственно, вашей дальней родственнице — Анке. А потом дело за малым — снять скальп, но не с твоего тела, а, например, с моего или с Ксавье. И закончить ритуал создания Идеального Брата.

— А почему связь разрушилась, когда я отдала зуб, если мою душу спасла Сольейт? Или это связано с тем, что Торпы от Вещи отказаться не могут?

— Я думаю так, — кивнула Патрисия. — Но ты можешь обо всём этом забыть, Уэнсдей. Скоро всё закончится. Но я тебе скажу кое-что по секрету… — протянула она с явным французским акцентом. — Готовься бежать. Куда-то подальше от США. И подумай, что ты хотела бы взять с собой, — Уэнсдей прожгла женщину недоумённым взором, но Патрисия Торп больше и слова не сказала.

Из дальнего угла помещения послышался гомон шагов. И Уэнсдей удивилась, когда услышала среди них ритм, с которым передвигался Ксавье. Непонятно, что удивило больше — то, что она могла узнать звук его шагов, либо его приход в логово маньячки.

Уэнсдей опустила брови, когда увидела по ту сторону клетки саму себя. Проклятая оборотень. Анка заметно позорила её — улыбалась во все зубы, ходила по-странному и позволяла себе ежесекундно моргать. От увиденного едва удалось побороть рвотный позыв.

Ксавье медленно шёл за Анкой, слегка приоткрыв рот и округлив глаза, но, кажется, намеренно. Но в целом он больше напоминал послушное животное, не имеющее своей воли. Это не понравилось Уэнсдей. Особенно, если эта женщина, принявшая её облик, действительно поработила его разум, невзирая даже на защиту в виде кулона.

— Не вздумай попасть под влияние своей мамаши. Это будет худшее предательство с твоей стороны, — прошипела она, подняв на него взгляд.

— Если я попаду… больше не медли, хорошо? — он сглотнул.

— Не вздумай попасть под него, — процедила она, стиснув зубы.

В пустоте души появилось ещё одно чувство. Ей не хотелось, чтоб Ксавье Торп умер.

— Договорились, — хмыкнул он и тотчас накрыл её губы своими.

Он не мог после этого вот так просто нарушить данное ей обещание. Уэнсдей ему этого не простит…

Сердце стало колотиться быстрее, а тошнота всё больше душила горло.

Он скосил глаза на неё и никак эмоций не выразил, хотя, кажется, уголок его губы дрогнул. Или так упал свет. Но он перевёл взор на маму и тогда дрогнул. Мгновение — и он уже отвернулся от них, взирая преданным и бестолковым взглядом на Анку. От чувства, ставшего распирать грудную клетку, Уэнсдей показалось, что вот-вот и её руки разорвут железные кандалы, как бумагу.

— Ох, вот я и собрала вас всех, — сказала Анка, продолжая пребывать не в своём облике. — Теперь нам осталось всего лишь подождать пару дней, а там разберёмся. Я ещё никогда не была так рада. Остался только гвоздь программы, но маленького друга я ещё успею найти. Ксавье, ты же мне поможешь? — спросила она, погладив его по шее.

Парень кивнул.

А Уэнсдей поморщилась. По жилам разлился кипяток негодования. Эта тварь посмела касаться шеи Ксавье, ещё и в её облике. Но касаться нежной и тонкой кожи на его шее имела право только настоящая Уэнсдей. Только она. Больше никто.

— А я радуюсь, представляя, как сниму с тебя скальп! На живую! — крикнула девочка, не открывая глаз.

— Лучше закрой свой рот, чертовка, — холодно пригрозила женщина.

— Вы уже не первая сумасшедшая, которая занимает пост учителя Невермора, а у себя на цепи держит безвольную собачонку. Не запугаете, — замогильно отозвалась Уэнсдей и приоткрыла злые глаза.

Ей хотелось долго и нудно мучить эту женщину. И не позволять умереть. Хотелось долгие годы видеть её безрезультатные страдания.

— Меня тут нет, — вдруг отбил кто-то на азбуке Морзе.

Уэнсдей ощутила, как холодные пальцы Вещи сели на её сцепленные за спиной руки, тихо вскрывая кандалы. Удивившись, она всё же оглянулась и увидела прямо над клеткой маленькое вентиляционное круглое отверстие, решётка которого безвольно колыхалась на последнем винте. Остальные частично остались в решётке и частично в стене — они оказались распилены.

Она прикусила губу, чтоб не растянуть губы в победном оскале. Главное, чтоб проклятая румынка не заметила Вещь. Иначе всё станет лишь хуже.