СЮЖЕТ 14/4

Трёхсвятительский пер., Москва

Через 3 минуты после окончания ТВ-программы «Судьба человека».

— Вася! Это ты Марину Дорохову молнией шандарахнул?! Я сразу понял!

Голос генерала Титова в телефоне строг и категоричен.

— И что…? — осторожно отвечаю я.

— А то, что сидеть дома, никуда не уезжать и никому не звонить до моего приезда. Государственная тайна! Повтори приказание! — рявкает генерал в трубку.

—… дома…. никуда…., да, понял я, понял!

СЮЖЕТ 14/5

Через полчаса, там же.

— Рассказывай!

Генерал сильно напряжён, бухнулся в кресло, даже не стряхнув с себя капли дождя. Вездесущая Аграфена Пименовна уже подсуетилась с его любимым кофе на серебряном подносике с неизменной тарелочкой сладостей. Вот, как она его почувствовала, что он сейчас приедет? Я ей не говорил. Тоже на энергетическом уровне?

— Что, рассказывать-то? — осторожничаю я.

— Вася, не валяй дурака и из меня дурака не делай, это некрасиво, я старше тебя! Вся страна уже на ушах стоит, того и гляди меня вызовут наверх с докладом, а я ни сном ни духом! Давай, рассказывай, как это тебе удалось сделать?! Марина женщина известная, все мужики были в неё влюблены… и я тоже.

— С самого начала рассказывать или только про Марину?

— Ого! Ещё и начало есть? Давай, тогда с него… с самого… интересно.

И я рассказываю генералу всё. Как решил стать врачом, как экспериментировал с сердцем девчонки, как работал участковым терапевтом на районе, как и что делал с Мариной Дороховой… Вот, только о консультации с Того Света умолчал.

Генерал некоторое время молчит, переваривает информацию:

— Та-а-ак! Душу, значит, назначаешь главной над телом… а дальше она сама… ты только помогаешь… Так? Ну, в принципе, ясно.

Он ещё некоторое время размышляет:

— Смирно! — вдруг рявкает генерал.

Встаю по стойке «смирно». Генерал тоже встаёт и торжественно объявляет:

— Я, генерал-майор Титов, начальник Управления «Л» Администрации Президента России, на основании должностных полномочий засекречиваю тему «Оздоровление и Омоложение» до грифа «Особой важности» — три ноля. Подписки оформим завтра. Вольно!

Садимся в кресла.

— В общем так, Вася-Василиск! Больше по теме этого твоего врачевания без меня — ни звука, ни шажочка. Нужно докладывать Президенту и ждать от него команду.

— А что такое-то, почему? Вроде, доброе дело сделал… И ещё могу!

— А то, Вася, что такие чудеса, это товар штучный и очень дорогой, и выставлять его на прилавок… ну, никак нельзя. За такой товар всё купить можно. Вообще, всё! Например, всех предателей нам с тобою выдадут и ещё сами предателями станут, шучу. Только вылечи их Президента или Премьера, не шучу! Ну, и т. д. Понял, теперь?

— Теперь, понял…

Сцена 15. Сын командира Красной Армии

СЮЖЕТ 15/1

1946 год. Село Вятское, 70 км. от Хабаровска по Комсомольской трассе.

— Ю-ю-рк-а-а! Твой папка идёт!

Вот оно, пацанское счастье! Вывернуться из-под цепкой мамкиной руки, голыми пятками пробарабанить из огорода, где они с беременной на последнем сроке мамкой сидят на грядках и полют редьку, до калитки… там, ещё вдоль забора и… хохоча, взлететь в небо, подхваченным сильными и добрыми руками отца, пропахшими пороховой гарью и ружейным маслом. И гордо, взяв папку за руку и уже в его командирской фуражке с красной звездой, промаршировать мимо мальчишек на соседском заборе до своей хаты. А потом, всей семьёй ужинать за большим рубленым столом их любимыми рисовыми шариками, фаршированными вяленой редькой или солёным огурцом.

А гордится Юрке есть чем… Его папка, 35-летний капитан, проходит службу в 88-й отдельной стрелковой бригаде РККА — секретном полуторатысячном соединении, которое должно быть использовано для выполнения спецзадач на территории Северо-Восточного Китая и Кореи в ожидаемой войне с японцами. Папка — лучший командир батальона и командование бригады ему, единственному, разрешило жить с женой. Поэтому, 16 февраля 1942 года в Хабаровском роддоме Юрка и родился. Юрий Ирсенович Ким, именно так записано в свидетельстве о его рождении. Звучит?!

СЮЖЕТ 15/2

16 декабря 2011 (пятница), дворец Йонсон в северной части Пхеньяна, КНДР

Воспоминания накатываются волнами, чередуясь с глубокими провалами в едва теплящемся сознании… Вот, он, ещё маленький, заходит в хату и, зазевавшись, попадает в цепкие и ловкие руки мамки, которая быстро его раздевает и суёт в кадушку с теплой водой… мыть. Брызги, визг, смех и глаза мамки… А в них… любовь. Мамка умерла через три года… И больше любви в его жизни не было. А были — вечно занятый отец, притворное обожание прислуги, фанатичный восторг толпы, похоть и жадность в глазах жён и любовниц… страдание и ненависть в глазах казнённых, а вот любви… не было.