— Я что еще хотел сказать, товарищи руководители. Я на сто процентов уверен, что существует инструкция, что такую большую сумму денежных средств в РОВД хранить нельзя. Вы, когда проверку проводить будете, не забудьте наличие такого документа проверить, иначе я такую жалобу на вас накатаю. Всем счастливо.

Это сейчас сто шестьдесят две тысячи рублей сумма так себе, а еще год назад, при СССР она была вполне ого-го, а инструкции по хранению денежных средств у нас меняют очень редко. Уверен, что тут Нинель обломается и деньги в таком количестве положено сдавать в банк.

Я сел за руль машины и поехал в сторону отдела занятости центрального района города. Устал я от душных начальников, пора было начинать новую жизнь.

Глава девятнадцатая. Одной ногой на «гражданке».

Март одна тысяча девятьсот девяносто второго года.

— Привет! — отец вошел в квартиру и радостно улыбнулся — нечасто сын посещал в последнее время родительские пенаты.

— Привет, папа. — я обнял отца, помог снять куртку.

— Мужчины, руки мойте и есть идите. — из кухни выглянула мама, держа на отлете мокрые руки.

— Коньячку выпьешь? — папа склонился над приоткрытой дверкой холодильника: — Или опять на работу ехать?

— А, давай! — я махнул рукой: — Не поеду сегодня на службу, надоело.

— Ты без машины?

— Папа, если ты мне грамм пятьдесят нальешь, то по формуле за полтора часа все спиртное должно переработаться.

— Что за формула?

— Недавно прочитал, что печень взрослого человека за час перерабатывает двадцать грамм чистого спирта. То есть, переводя на крепость коньяка, это как раз пятьдесят грамм в час. Еще сверху пол часика посидеть и можно ехать.

— Да? Ну смотри сам, ты парень взрослый.

Мы чокнулись хрустальными стопками и влили в себя янтарную жидкость.

Ну, для «Наполеона» польского розлива вполне неплохое качество.

— Что нового? — отец аккуратно отделил кусок котлеты.

— Вопрос имеется, пап. Ты директора завода «Энергоспецремонт» знаешь?

— Знаю, работали вместе пять лет начальниками цехов, потом он туда ушел главным инженером, а три месяца назад стал директором. А в чем вопрос?

— Знаешь, на меня на работе, как-то сильно давят, надоело против ветра писить. А сегодня я случайно заехал на биржу труда, а там объявление, что на это ПО требуется юрисконсульт.

— Так тебе же учится еще сколько?

— Папа, официально у меня уже незаконченное высшее образование.

— Но специализация то там совсем другая, это же не жуликам на улице руки крутить.

— Папа, я тебе обещаю, если ты за меня слово замолвишь, то краснеть не придется.

— Ладно, завтра с утра позвоню, потом тебе звякну. Ты на работе будешь?

— Нет, папа, завтра дома, если не придется по делам отскочить.

— Даже так? Ну ладно, буду домой звонить.

Утром следующего дня, которое я собирался посвятить сну и прочему ничего неделанью, началось с умеренно-раннего телефонного звонка.

— Здорова! А ты где? — задал абсолютно логичный вопрос Руслан, разбудив меня звонком на домашний телефон в девять часов двадцать минут утра.

Я, спросонья, оглядел окружающую обстановку и уверенно заявил, что нахожусь дома.

— Ты во вторую, что ли, после суток?

— Нет, просто на работу не пошел.

— Тебя тут люди ждут…

— Руслан, вот поверишь — нет, сейчас это не моя проблема. Меня отстранили, забрали ключи от кабинета и сейфа, так что отправляй всех к начальнику розыска, пусть вопросы людей решает.

— В каком смысле — отстранили? За что?

— Братан, за что конкретно не знаю, но думаю, что по совокупности добрых дел.

— Блин. Ну, понял тебя. Вечером дома будешь? Если получится, заскочу, расскажу, что у нас нового.

— Брат, веришь нет, но мне это уже не интересно. Если помощь нужна, то свисти, подскочу, а так… Короче, я уже на гражданке работу ищу.

— Да, видно укатали тебя начальники. — голос приятеля стал скорбный, как на похоронах: — Ладно, не прощаюсь, постараюсь заскочить вечерком.

Не успел я положить трубку, как телефон разразился новой трелью.

— Говорите!

— Не спишь? — в трубке раздался голос отца: — Ну что, я договорился. Если все в силе, что в час тебя ждут в приемной завода. Директора зовут Григорий Андреевич Соколов. Не опаздывай.

— Спасибо, папа, директор — Григорий Андреевич Соколов, запомнил, не опоздаю.

Единственный «приличный» костюм, с завязанным заранее галстуком, висел на вешалке в шкафу, в чистом и глаженном состоянии. Черная рубашка была новой, после ее покупки, я еще не выходил в «свет». Нормально, тем более, что не в филармонию иду просится, а на завод.