— Прямо в газете? — вежливо удивилась бабушка.

— Оль, дай газету посмотреть, — попросил Вовка.

Я мысленно вздохнула:

— Я могу вам даже оставить. Мне тут авторских номеров аж пять штук выдали. А то статья объёмная получилась, посмотрите потом спокойно.

Я положила на стол один экземпляр.

— М-м, «Восточно-Сибирская правда»? — явно удивилась баба Лёля. — А где искать?

— Не надо нигде искать, вот она, на первой странице, про кулаков.

— Вот эта большая?

— Да-а… У меня подозрение, что они всё-таки немножко её порезали, я не успела просмотреть.

— И это ты сама написала? — баба Лёля посмотрела на меня как будто поверх очков.

— Ну да. Никто больше в нашей семье подобными экзерсисами не увлекается.

У калитки брякнул велосипед, и баба Лёля оживилась:

— Наташа! Давайте-ка обедать. Сейчас я огурчиков принесу, — и вышла в огород.

Я тут же хлопнула Вовку по спине:

— Ты кончай меня так рекламировать!

Он ничего возразить не успел: в дом забежала маленькая Наташка и начала бурно радоваться. Потом мы ели картоху в мундирах с маслом и со всякой огородной зеленью, которую баб Лёля любя называла «силос», после чего Вовка провёл мне экскурсию по огороду и слегка показал деревню.

Вернулись — баба Лёля сразу давай нас снова за стол усаживать. Типичный бабушкинский комплекс: кормить-кормить-кормить!

А я смотрю, газета по-другому лежит. Значит, бабушка как минимум заглядывала. Но она такая ходит, как шпионка, типа: «Да я ничего…» Я со своим ЧСВ лезть не стала, вместо этого завела разговор о всяких кустах и посадках, да где бы чего интересного прикупить. И вот тут баба Лёля начала давать реально ценные советы: куда поехать, где что посмотреть, про разные питомники, заказники, сады и прочие места потенциального приобретения саженцев. Я, не особо надеясь на память, всё записала в тетрадку. И тут Вовка начал собираться.

— Олю провожать пойдёшь? — нейтральным голосом спросила баба Лёля.

— Да нет, поедем мы, — ответил Вовка. — До осенних посадок времени всего ничего осталось, под эти кусты столько готовить… Вещи возьму только.

— Ты что же, прям там жить собираешься?

— Да, там дом практически достроен, — не моргнув глазом выдал желаемое за действительное Вовка, — ребят целая куча приезжает.

Я молчала, как рыба об лёд.

— А мать-то знает? — ещё более независимым голосом уточнила баба Лёля.

— Пока нет.

— Скажешь?

— Зачем? Я тебя предупредил, этого достаточно.

Оп-па! Финт ушами! Баба Лёля была отцовой матерью, и после развода (да и до) у неё с невесткой были вечные тёрки, а тут такой в сторону бабушки реверанс! Баба Лёля сразу как будто приосанилась и сложила руки под грудью:

— Ну, ты смотри. Бельё смену возьми да рубашек, носков…

— Ага, — Вовка скрылся за дверцей шкафа.

— Да приезжай в неделю раз хоть, показывайся!

— Хорошо, баб Лёль…

— Телефона-то нету там?

— Не-а. Если из автомата только.

— Ну, через день хоть звони.

— Ладно.

— А с едой-то как?

— Мы там готовим, не переживай.

Баба Лёля хмыкнула, выражая своё мнение о еде, которую где-то там кто-то неизвестный мог готовить. А, может даже, и не мог, а всё это брехня полнейшая, для отвода глаз. Она сурово удалилась в соседнюю комнату и вернулась с кошельком:

— На, голодным не вздумай ходить! — бабушка выложила на стол пятёрку, трёшку и целую горку мелочи.

— Баб, да у меня есть, — попытался отнекаться Вовка.

— Бери, говорю! И звонить не забывай!

Пришлось сдаться.

Наташа наблюдала всю сцену круглыми глазами и, похоже, собиралась заплакать.

— Не реви! — сказал ей Вовка. — Ты понимаешь, дело важное. Ответственное пионерское поручение. Никак нельзя отлынивать. Мы как получше обустроимся, я тебя с собой брать буду, хорошо?

— Ага, — Наташа шмыгнула носом и прижалась к бабушке.

Вещи Вовка сложил в небольшой туристический рюкзак, брезентовый такой, защитного цвета. Мы раскланялись и свалили. Почти что в закат.

— Ну что, любимая, теперь осталось договориться с твоими.

Мы стояли на остановке автобуса, и муж смотрел на меня хитрыми детскими глазами.

— Ну, ты дал! Мать узнает — орать ведь будет.

— Похер мне, — взгляд Вовки вдруг сделался жёстким. — Я с ней ещё на счёт интерната не разговаривал. Она личную жизнь устраивает, сплавила нас с Наташкой, — по ходу дела, в осознании у него смешались прошлые и нынешние воспоминания, — а я в интернат больше не поеду. А Наташке там одной вообще делать нечего. Уж лучше пусть в Пивоварихе в школу ходит, а с матерью также по выходным общается.