Вот два приключеньица, связанные именно с работой. В некой лаборатории запускали плазменную напылительную установку, купленную во Фрязино (на НИИ «Исток»). Напылять собирались, среди прочего, металлические порошки. Порошок проходит через плазму, нагревается или плавится, в виде горячих частиц или капель шмякается на подложку и застывает. Однажды зарядили молибденовый порошок. А молибден на воздухе замечательно окисляется, и напыление надо вести в среде инертного газа. Ну, а его не подключили, да и про подложку, кажись, забыли. Или просто так, от балды, нажали на кнопку, как некто сотрудник Б.Ш. некогда попой на неком стенде… В помещение прыснула струя расплавленных частиц молибдена фракции, кажись, «71…100 мкм». Эти суки немедленно сгорали, а капли окиси молибдена, продолжая лететь, вытягивались на лету в легчайшие белые нити, молчаливо парившие в воздухе. Значится, так: помещение, по всему пространству тысячами плавно парят нити, через каждые три — пять сантиметров, как паутина в русском осеннем лесу, только в сто раз чаще, и с разинутыми ртами стоят сотрудники. Сэй-Сенагон заметила бы тактично — а вот ротики лучше закрыть…

Второй случай в той же лаборатории и тоже с порошком — но вольфрама. Пришел он от поставщика, пардон, подмоченный. А перед напылением решили подсушить. Чтобы он струился плавно и т. д. Тут просматривается некая аналогия с севом картошки, если вы уже тот кусок прочли, а если он ниже — дойдете, вспомните. Добры молодцы инженер А.Ш. и м.н.с. Л.А. насыпали в фарфоровую миску два или три килограмма (не вздрагивай, ребенок, не прижимайся от ужаса к маме — все кончилось хорошо), поставили в муфельный шкаф и крутнули регулятор температуры вправо. Ну хочется же побыстрее, это так понятно, правда? Когда им надоело курить, они достали… и узрели. Миска, на ней горкой порошок — примерно, как пять кило манки по объему и фракционному составу. И по этому темно-серому конусу, по этой пирамиде, по этому террикону неторопливо, как вальяжный таракан, ползет красно-оранжевый светящийся круг около сантиметра в диаметре, оставляя за собой след, как улитка, — дорожку спеченных частиц. Сэй-Сенагон понимающе сказала бы: «Ага, самораспространяющийся высокотемпературный синтез, СВС». Физик бы что-то пролепетал бы о том, что при спекании сокращается поверхность и горение прекращается. Эти двое — физик и металлург — просто стояли, завороженные красотой и загадочностью зрелища. Забыв, что один из них даже без очков. Но обошлось…

Примечание всерьез. При чтении воспоминаний людей, которые делали Бомбу, делается уже не смешно, а страшно всерьез. Ведь у них на дебильную безалаберность накладывались 25 часов в сутки разогреваемые партией патриотизм с трудовым порывом. И вот кладбища вокруг закрытых городов, а про генофонд уж не будем…

Кругооборот барахла в ВЭИ был устроен нетривиально. Где-то в этом тексте упоминается вэивская свалка — честь, хвала, гордость и т. д. Ясное дело, что многое тащилось со свалки на рабочие места, постепенно превращавшиеся в ее филиал, домой. Я, признаться, много интересного унес с нее — для преподавания, но формально это тоже домой. Однако на свалку «потенциально выкидываемое» попадало сразу только, если начальство визжало, а это бывало в двух случаях. Первый: «сверху» звонили и говорили, что завтра будет проверка пожарной безопасности, да не наша комиссия, а районная! городская!! Второй случай — начальство, войдя в комнату, стукалось коленкой обо что-то. Или не коленкой… Если же визга не было, то прибор, установка, стенд, ящик с деталями и т. п. сначала выставляли в коридор. И далее в течение нескольких дней мы наблюдали, как с прибора, установки и т. п. понемногу исчезали части — лампы, детали, провода, потом крепеж. Как пираньи не ко времени упавшего в реку ягуара, обгладывали инженеры и младшие научные сотрудники выставленное в коридор. Иногда исчезал в итоге даже каркас.

Разумно, — прокомментировала бы С.

Наша лаборатория вела работы по использованию углеродного волокна, а оное волокно заказывала на каком-то заводе в Белоруссии. Когда она была одной из республик СССР, а их теперешний маленький фюрер — Лукашенко пас свиней. Или - бери выше! — запрягал лошадей. Как все-таки быстро в наше время растут люди. Вчера — козопас, ныне президент с большой буквы. Или так: сегодня — Президент, а завтра главный пахан на зоне.

Примерно в те годы случился Чернобыль, снесла курочка-АЭС цезиевое с плутонием яичко, и так ловко — загадила Белоруссию, пол-Украины, кусочек России и даже слегка на скандинавов. Ну, они-то нежные, хай подняли, молоко-де фонит, детям нельзя давать. В чем проблема, дорогие друзья? Нельзя — не давайте. А белорусы с украинцами как жили, так и живут. Потому что здесь вам не там — где угол, работу и прописку имеешь, там и живешь.

Сотрудник А.Ш. поехал как-то в Белоруссию, именно что вот по поводу волокна, на завод, где его делали. С утреца — в цех, покурили и приступили. В обед чего-то пожевали, покурили, приступили. А.Ш. с работягами живет, опыт перенимает. На третий день, когда они перестали гостя замечать, своим то есть стал, спросил как-то вскользь: «А Чернобыль? Как тут живете?»

Последовала длинная пауза. Докурили. Вставая, один обронил вбок: «Мы об этом не разговариваем».

Сотрудник Я. Л. и сотрудница Е.Г. налаживают мощный газовый лазер. Ага — думаете вы — темнота, пронизанная тонкими лучами, напряженные взгляды ученых (глаз не видно за черными очками, но мы-то знаем — напряженные), замершие стрелки приборов… не, все не так. Умеренно захламленное помещение, лазер длиной почти во всю комнату — метра три, какие-то объемы, корпуса, провода, трубы, стоит несколько баллонов, стучит насос, а шлангов-то, шлангов… до «пронизанных тонких лучей» еще пес знает сколько времени, а начальство уже лается. Сотрудник Я. Л., брезгливо переступая через шланги, ходит вокруг. За ним, как тень — сотрудница Е.Г. в белоснежном халате. Когда Я.Л., повинуясь неведомым импульсам, останавливается, Е.Г. мгновенным и плавным движением достает из кармана халата гаечный ключ и вкладывает его в руку Я. Л. Тот подтягивает гайку, возвращает ключ и продолжает свое немолчное кружение. Откуда Е.Г. знала, какую именно гайку собирался подтягивать Я.Л. и какой ключ надо ему подавать?

Услышав этот вопрос, С. бы самодовольно усмехнулась.

Мы переходим к повествованию об одной из наиболее колоритных в истории ВЭИ фигур — Б.И. Был он разработчиком тиратронов с малым временем срабатывания для управления бомбометанием и получил за это грамоту от Сталина. Был он разработчиком уникальных газотронов на напряжение 1 мегавольт. Был он умелым руководителем, создавшим дружный и работоспособный коллектив. Заботился он о людях, устраивая одного в ВУЗ, а другого вытаскивая из-за решетки, куда тот угодил по глупой случайности — соучастию в поножовщине. Все это было…

Запертая комната. За столом мирно спит человек. Звонок в дверь. Человек просыпается. Тянется рукой вдоль правого бедра к колену и чуть дальше. Внутри стола на уровне колена находит кнопку. Нажимает ее. Одновременно: а) подается питание на схему, испытуемый тиратрон загорается голубым, б) подается питание на лампочки на верху сетки, огораживающей поле, лампы загораются красным — «высокое напряжение включено», в) открывается электромагнитный замок на двери. Всовывается голова визитера и видит глазами — владелец комнаты погружен в работу: ведет испытания. Да и владелец с извиняющейся улыбкой просит зайти попозже. Визитер удаляется.

Владелец кладет голову на стол. Гаснет тиратрон. Гаснут лампочки. Медленно погружается в сон могучий ум…

Могучий ум, покрывший крышу своей дачи никелевыми полосами — век простоит такая крыша. Могучий ум, напихавший в свою дверь вокруг замка молибденовых прутьев — при попытке просверлить такую дверь ломается любое сверло. Могучий ум, оставлявший соседу по даче при убытии в отпуск ключ на случай пожара, но оставлявший этот ключ в запаянной стеклянной колбе, чтобы нельзя было бесконтрольно попользоваться, и завернутым в фольгу, чтобы не была видна система замка.