Знатоки и толкователи Торы фарисеи однозначно стояли на том, что он не пророк и не мессия. Показательно, что ни один из них не последовал за новым учителем. Ходили слухи, что он самаритянин и одержим бесом. На это Иисус отвечал: "во Мне беса нет, но Я чту Отца Моего, а вы бесчестите Меня"; и еще: "истинно, истинно говорю вам: кто соблюдет слово Мое тот не увидит смерти вовек". Это только подлило масла в огонь: "Иудеи сказали Ему: теперь узнали мы, что бес в Тебе; Авраам умер и пророки, а ты говоришь: "кто соблюдет слово Мое, тот не вкусит смерти вовек"; неужели Ты больше отца нашего Авраама, который умер? и пророки умерли: чем Ты себя делаешь?" Иисус на это ответил, что сам Авраам был рад увидеть день его и он, Иисус видел Авраама. Это было последней каплей, "на это сказали Ему Иудеи: Тебе нет еще и пятидесяти лет, — и Ты видел Авраама?

Иисус сказал им: истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь". Участники диспута бросились собирать камни, чтобы забросать его, но Иисус "скрылся и вышел из храма".

По дороге из Храма встретил Иисус слепого от рождения и, сделав "брение" из своей слюны и земли, и помазав им глаза страдальца, сказал ему: "пойди, умойся в купальне Силоам, что значит "посланный". Он пошел и умылся, и пришел зрячим". Все бы хорошо, но это опять произошло в субботу. Начали выяснять, кто, когда и как исцелил этого человека, и выяснилось, что тут не обошлось без Иисуса. Фарисеям стало ясно, что "не от Бога этот Человек, потому что не хранит Субботы". Но были и другие мнения — "как может человек грешный творить такие чудеса? И была между ними распря". Длилась эта распря долго, наступила уже зима, "праздник обновления". Воспользовавшись тем, что Иисус опять начал проповеди в Храме, "в притворе Соломоновом", "Иудеи обступили Его и говорили Ему: долго ли Тебе держать нас в недоумении? если Ты Христос, скажи нам прямо". На это Иисус им ответил: "дела, которые творю Я во имя Отца Моего, они свидетельствуют о Мне". И еще он сказал такое, чего ни один истинно верующий человек выдержать не мог: "Я и Отец — одно. Тут опять Иудеи схватили каменья, чтобы побить Его". Иисус начал увещать их: "много добрых дел показал Я вам от Отца Моего; за которое из них хотите побить Меня камнями?". В ответ возмущенные иудеи очень точно и логично объяснили причину неприятия народом нового учителя: "не за доброе дело хотим побить Тебя камнями, но за богохульство и за то, что Ты, будучи человек, делаешь Себя Богом".

Евангелие от Иоанна вообще более конкретно и логически обосновано. Так, Иоанн, понимая, что суд и распятие Христа не могло произойти в субботу, переносит это событие на пятницу. Более понятна причина предательства Иуды: "во время вечери, когда диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать его", Иисус после омовения ног ученикам, сказал: "вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, ибо Я точно то". В глазах верующего, это было прямое богохульство и смертный грех. Более понятна и суть его предательства — Иуда просто "знал место" за потоком Кедрон, "где был сад, в который вошел Сам и ученики Его", "потому что Иисус часто собирался там с учениками своими". И вовсе не нужно было целованием указывать на Иисуса, ведь после всех этих проповедей и чудес в Храме, его должен был знать в лицо почти каждый житель Иерусалима!

Правдоподобней выглядит и сам арест. По Иоанну, не толпа с кольями пришла схватить Иисуса, а "Иуда, взяв отряд воинов и служителей" приходит в конспиративное место "с фонарями и светильниками и оружием". Иисус, "зная все, что с Ним будет, вышел и сказал им: кого ищете? Ему отвечали: Иисуса Назорея, Иисус говорит им: это Я… итак, если, Меня ищете, оставьте их, пусть идут…" После этого "воины и тысяченачальник и служители Иудейские взяли Иисуса, и связали Его".

В отличие от синоптиков*, которые говорят о двух первосвященниках — Анне и Каиафе, Иоанн говорит об одном. Связанного Иисуса отвели "сперва к Анне; ибо он был тесть Каиафе, который был на тот год первосвященником". В дальнейшем мы увидим, что исторически такого порядка не было, но само изложение по внутренней логике, выглядит более правдоподобно. Там, в доме Анны и произошел первый допрос Иисуса: Первосвященник спросил его "об учениках Его и об учении Его". На это Иисус вполне резонно отвечает, что он проповедовал открыто: "Я говорил явно миру, Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего".

Ничего не добившись от арестованного, "Анна послал Его связанного к первосвященнику Каиафе". Что происходило у него, Иоанн не говорит, так как тут же "от Каиафы повели Иисуса в преторию*". По Иоанну, это было субботнее утро в день перед Пасхой: "Было утро; и они не вошли в преторию, чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху". Пилат сам вышел к ним и спросил, в чем вина арестованного? "Они сказали ему в ответ: если бы Он не был злодей, мы не предали бы Его тебе".

Правитель предложил собравшимся судить арестованного "по закону вашему", но ему возразили, что вынесение смертных приговоров не входит в юрисдикцию иудеев. Делать нечего, "Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: Ты царь Иудейский?" Иисус поинтересовался, по своей ли инициативе проводит Пилат расследование? Правитель пренебрежительно заметил: "разве я Иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя Мне: что Ты сделал?" Иисус в ответ на обвинение заверил Пилата: "Царство Мое не от мира сего". Тем самым он дал понять правителю, что не представляет опасности для Римской империи и "пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине". Такие мелочи как истина или справедливость прокуратора Иудеи не волновали и, небрежно бросив — "что есть истина?", Пилат вышел к ожидавшим его решения иудеям и сказал им: "я никакой вины не нахожу в нем".

Пилат предложил им отпустить Иисуса: "есть же у вас обычай, чтобы я одного отпускал вам на Пасху: хотите ли, отпущу вам Царя Иудейского?" Ответ присутствующих при этом иудеев в данном Евангелии выглядит правдоподобнее, чем у синоптиков. Не стихийно собравшийся народ не захотел освобождения Иисуса, а те, кто привел его на суд к Пилату.

Услышав, что они не хотят освобождения арестованного, Пилат "велел бить Его". В Евангелии от Иоанна звучит тот же мотив, что и у синоптиков, правитель всячески хочет показать, что он непричастен к осуждению Иисуса. На фоне вседозволенности и почти полного самовластия римских наместников это абсолютно неправомерный мотив. Но как бы там ни было Пилат снова выводит арестованного и говорит собравшимся: "вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нем никакой вины". Но иудеи продолжали требовать смертной казни и кричали "распни, распни Его!". Тут Пилат делает довольно хитрый ход, он говорит собравшимся: "возьмите Его вы и распните, ибо я не нахожу в Нем вины". Иоанн представляет дело так, что Пилат всячески пытается освободить узника, а вот иудеи всеми мерами убеждают его в том, что тот должен умереть. Когда не срабатывает аргумент, что Иисус повинен смерти, "потому что сделал Себя Сыном Божиим", они прибегают к последнему средству — бросают правителю в глаза обвинение в том, что он не радеет об интересах империи: "если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий делающий себя царем, противник кесарю". После этих слов, Пилату не оставалось ничего другого, как осудить Иисуса.

Была, как пишет Иоанн, "пятница пред Пасхою, и час шестый". Пилат "сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа", и суд совершился. Иисус сам, без посторонней помощи, "неся крест свой, вышел на место, называемое Лобное, по-Еврейски Голгофа", где его и распяли. Иоанн дает свой вариант надписи на кресте, по его версии, она выглядела так: "Иисус Назорей, Царь Иудейский". В дальнейшем события опять развивались не по синоптикам. Вкусив уксуса и произнеся "свершилось!", Иисус, "преклонив главу, предал дух". Ни землетрясений, ни массового выхода из гробов внезапно воскресших мертвецов, ничего этого у Иоанна нет. Далее Иоанн говорит: "но как тогда была Пятница, то Иудеи, дабы не оставить тел на кресте в субботу, ибо та Суббота была день великий, просили Пилата, чтобы перебить у них голени и снять их". Воины пошли и сделали то, о чем их просили, но так как Иисус к тому времени был уже мертв, голени у него перебивать не стали, ограничились тем, что один из воинов пронзил копьем ему ребра. Как умерли остальные распятые, Иоанн не говорит.

С той же просьбой явился к Пилату Иосиф из Аримофеи, "ученик Иисуса, но тайный — из страха от Иудеев, просил Пилата, чтобы снять Тело Иисуса; и позволил". А почему и не позволить, если он это уже сделал прежде по просьбе "Иудеев"? Пришел также и Никодим, "и принес состав из смирны и алоя, литр около ста". Они же и положили тело Иисуса "как обыкновенно погребают Иудеи", в "новом гробе", "ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко".

Воскресение Иисуса Иоанн описывает тоже не так, как синоптики. В первый день недели, неясно зачем — к гробу пришла Мария Магдалина и обнаружила, что камень отвален. Она тут же "бежит, и приходит к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус, и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его". Непонятно, как она узнала, что тела в гробнице нет — ведь когда она пришла, "было еще темно", а в гробницу она не заглядывала.