Она приблизилась сама. От глаз ее не укрылось болезненное состояние бывшего жениха; она приписала это душевным страданиям.

— Наль… Никогда не желала я так… — Амаранта умолкла и опустила взгляд, собирая все свое мужество. — Прости меня, если сможешь.

Он готов был упасть к ее ногам, рыдать, унижаться, если нужно — хотя до того момента не мог представить себе бoльшего унижения, чем уже пережитое; готов был на коленях умолять одуматься, цепляясь за призрачную надежду — если бы не было слишком поздно. Прошлая ночь поставила точку в прошлой жизни.

— Не стоит. Хорошо, что наконец узнал я твое истинное лицо. Жаль только, память о тебе помогала мне переносить усталость, холод и раны, и с именем твоим на устах я шел в каждый бой. — Он помолчал с мгновение. — А вы будете хорошей парой: низость и предательство всегда идут рука об руку.

Как умело второй раз в жизни топтал он ее гордость, наносил словами удары, словно мечом, разбивал тщательно выстроенную защиту и безжалостно поражал как не находящую себе оправдания совесть, так и остатки нежности к нему, все еще хранящиеся в душе.

— Ты говоришь теперь много жестоких вещей, — звенящим голосом начала Амаранта, — потому что зол, потому что знаешь, что любое унижение сойдет тебе с рук!

Неожиданно для себя его губы дрогнули; их скривил сардонический смех.

— Кому же заказал Алуин свадебные кольца? Глаай-элкерам? Орвалю? Как полагаешь, не будет твое уступать прежнему в качестве?

Амаранта метнула на Наля нерешительный взгляд.

— Быть может, ты желаешь виру за расторжение помолвки?

Он качнул головой.

— Нет. Мне не нужна вира. Пусть Алуин даром забирает то, чего достоин.

Она порывисто сорвала с пальца кольцо и протянула Налю, но тот отдернул руку, и оно со звоном упало на каменный пол. Прежде чем на прекрасном лице бывшей невесты проявилась раздражающая его со вчерашнего дня смесь отчаяния и гнева, он развернулся и, не оглядываясь, сбежал вниз по ступеням. Миновав два пролета, он не видел, как почти одновременно с ним Амаранта топнула ногой и скрылась в одном из ответвлений коридора.

Безысходная скорбь вновь подкатывала к горлу и клокотала в груди юноши. Душа была сплошной открытой раной. Зачем, зачем встретились они сейчас? Удар хлыстом по избитому до полусмерти. Он не видел ничего перед собой и не помнил, как очутился во дворе замка.

Внезапное непреодолимое головокружение отрезвило, заставив остановиться. Какое-то время он тяжело, глубоко дышал, борясь с дурнотой и накатившей слабостью. Раны пощипывало при вдохе. Устремленный в пустоту взгляд встретил тусклый в свете луны блеск черного болота. Нечто светло вспыхнуло в стоящей маслянистой воде.

Наль вздрогнул.

Кто-то стоял перед ним, протягивая вперед руку с раскрытой ладонью.

— Вот, возьми. Хотя, думаю, ты не случайно его выронил.

Наль медленно поднял глаза. Его окружал замковый двор.

— Когда успел ты заболеть? — озадаченно протянул Меральд. — Мы с Деором приходили к тебе вчера; ты еще не вернулся от Амаранты. Но сегодня, я вижу, вы в ссоре…

Он качнул головой.

— Это не ссора. Расторжение помолвки.

Меральд потрясенно отступил на шаг. Глубокое изумление, почти ужас в глазах цвета рассветного неба вдруг показалось Налю таким наивным, словно сам он прожил уже семь веков и познал слишком многое.

— Неужели… дружба с принцем?..

— Да. Сомнения придворных оказались верны.

Друг все качал головой, сокрушенный известием, словно отрицание могло что-то изменить, а потом порывисто, крепко обнял Наля. Тот непроизвольно дернулся, хотя не почувствовал боли, скорее покалывание в корпусе.

— Да ты ранен! — понял окончательно ошеломленный Меральд. — Как, когда? Небо и звезды, не она же в ссоре пронзила тебя кинжалом?!

— Как сказать, — невесело улыбнулся Наль.

Меральд все еще пытался осмыслить услышанное. По-лисьему вытянутые с внешних уголков чистые глаза растерянно моргали. От изумления нос друга будто еще больше удлинился, уголки губ опустились. У него был такой оглушенный вид, что Наль едва не рассмеялся. Вычленив из потока вопросов главное, Меральд всплеснул руками:

— Но что делаешь ты здесь, когда должен находиться в постели под присмотром лекаря?

— Это я и собираюсь теперь.

— Пойдем. — Друг осторожно взял его под локоть. — Я провожу тебя.

Наль был глубоко благодарен за твердую руку, что дала опору не только телу, и за то, что всю дорогу Меральд молчал. Заслышав впереди шум Стролскридсэльвен, Наль повернулся и выжал из себя слабую улыбку:

— Я хотел бы… побыть один.

— Друг мой… Ты неважно выглядишь. Думаю, лучше довести тебя до дома.