– Вы готовы? – Пропищал голос за ширмой. – Я Муса, ваш массажист. Ложитесь, как только будете готовы.

Она завернулась в воздушный сетчатый одноразовый халатик и шмыгнула на массажный стол. Массивный массажист, похожий на сумоиста, принялся месить ее тело и тоненьким голосом принялся жаловаться на зажимы и смещения, которые появились за последнюю… жизнь, в течение которой Антонина Семеновна отказывала себе в удовольствии от спа-салонов. В тот момент наивысшего блаженства она даже объяснить себе не могла, почему избегала удовольствий так настойчиво и категорично.

– Прости, Муса, жизнь моя пуста… вся пуста… – бормотала она в блаженном забытьи.

Руки массажиста поворачивали, мяли, хрустели позвонками, так методично и уверенно, что Антонина Семеновна погрузилась в безмятежный транс. Внезапно легкий сквозняк пробежал по телу, покрывая кожу тревожными мурашками. Ладонь Мусы, которая медленно ползла по позвоночнику к шее, вдруг стала холодной. Ее тело мгновенно сжалось и скатилось на пол. Как будто бы автоматически, на основании одних лишь мурашек. Как будто кто-то раскрутил ее интуицию на максимум. Антонина Семеновна кинулась к стулу, на котором лежала ее потрепанная жизнью безразмерная сумка. Она кинула взгляд на массажиста, который злобно смотрел на нее и тяжело дышал. Белки его глаз были ярко-красными, а зрачки превратились в черные дыры. Плечи его раздались в ширину, и футболка с названием салона разорвалась на слова “пар” и “ад”. Курчавые волосы на его груди встали дыбом. Антонина Семеновна отпрыгнула к двери, одновременно пытаясь нашарить в сумке небольшой футляр, в котором поместились бы очки или вибратор. Но под руку попадались только письма, забившие верхний ряд захламленной кладовой, коей на самом деле являлась сумка. Антонина Семеновна зачерпнула письма и кинула в монстра. Бросок получился таким сильным, что несколько писем уголками расцарапали его лицо. Муса зарычал, и из его пасти в разные стороны полетела зеленая пена. Монстр бросился на свою жертву, прижал всем телом к двери так, что послышался хруст. Он вдруг замер. Антонина Семеновна чуть толкнула его назад. В его волосатой груди торчал осиновый кол. Хорошо заточенный, небольшой, тщательно пропитанный ладаном. Из-под него сочилась темно-бордовая кровь. Героиня дернула кол на себя, и Муса навзничь упал на пол. Она вытерла оружие об его штаны. Дверь подозрительно дернулась снаружи.

– Прости, Муса, у тебя были лучшие ладони в мире, – она вздохнула, передвигая безжизненное тело.

Антонина Семеновна подтащила тело массажиста поближе и забаррикадировала им вход. Странно, но огромное тело монстра показалось довольно легким. Она открыла шкаф с вещами Мусы, вытащила из штанов бумажник к ключами от машины.

Она молниеносно оделась, кинула последний взгляд на массажиста, перешагнула его и открыла дверь.

Антонина Семеновна осторожно выглянула в коридор: у ресепшена скалили зубы три добермана, их ядовито-зеленая пена капала на пол. Администратор за стойкой неестественно повернула голову, как будто внезапно стала пластиковой куклой. Стеклянные глаза девушки не мигая смотрели на Антонину Семеновну из-под искусственных ресниц. Накрашенный рот открылся.

– Надеюсь, вам у нас понравилось? – девушка произносила эти слова, не двигая губами.

Вдруг раздался звонок ее служебного телефона, и собаки, как по команде, кинулись вперед. Антонина Семеновна поймала странное ощущение, что знает, как нужно действовать. Просто знает – и все, как будто в момент драки время растянулось, и у нее появилось время подумать над стратегией своего поведения. Эмоции жили отдельно от разума и не затмевали его паникой. Наоборот, в ней рос радостный азарт: еще, еще, еще! Наконец-то начала происходить жизнь, которую она ждала сорок пять лет! Героиня сняла зеркало со стены и с размаху надела его на голову первого пса. В тяжелой посеребренной раме проломилось стекло, и в посередине показалась окровавленная морда. Развернувшись, героиня толкнула и прижала к стене рамой зеркала следующего зверя, перебив ему шею. Третьего она приняла голыми руками, схватила за слюнявую пасть и разорвала ее.

Длинные тревожные звонки телефона не прекращались. Видимо, кто-то очень хотел записаться на массаж. Сбоку на героиню набросилась первая собака с окровавленной мордой. Антонина Семеновна прижала животное бедром к стене. Пока безумный зверь извивался всем телом, она подняла острый осколок с пола и ударила им по черепу. На стене осталось живописное темно-багровое пятно. Антонина Семеновна достала из сумочки осиновый кол, подошла к выходу, перегнулась через стойку, приставила кол к шее администраторши и взяла трубку.

– Рекомендую направиться на почту. – сообщил голос сестры Элвиса из трубки.

Голос источал такой же восторг, который наигрывал рок-н-ролл внутри Антонины Семеновны. Героиня кивнула и положила трубку.

– Ждем вас снова, – произнесла девушка за стойкой, не двигая губами.

Антонина Семеновна положила ей руку на плечи, вытерла собачьи слюни о ткань униформы и сняла с ушей девушки изящные длинные-длинные сережки со стразами сваровски. Она давно любовалась такими, но не решалась себе купить. Девушка начала крутить головой по кругу, все ускоряясь и ускоряясь. Героиня поспешно вышла из салона, и вслед за ней в закрытую стеклянную дверь прилетела голова блондинки, по закаленному стеклу побежала паутина трещин и закрыла от глаз прохожих картину побоища.

На парковке перед салоном Антонина Семеновна достала ключи массажиста и «пикнула» кнопкой. Через несколько секунд она уже ехала в чужом голубом «Матисе». Над панелью было приклеено фото мамы Мусы – точная копия сына, только с накрашенными губами. Героиня поправила зеркало заднего вида и взглянула на себя, а пока ждала на светофоре, примерила новые сережки.

– Кто же ты? – шепнула она себе, и ничуть не удивилась бы, если бы отражение ей ответило.

Она осмотрелась: вокруг бурлила обычная жизнь обычного города. Никто не бегал, как в “Матрице”, по стенам, никто не превращался в зеленых тварей. Никаких киношных спецэффектов посреди Нижнего Тагила.

Ноги героини ударили по газам, а свободная рука скользнула в сумку и ловко нашарила там губную помаду, целую вечность назад потерянную в недрах бездонной кладовой. Ее рука жирно очертила линию губ алой помадой, цвета “секс на закатном пляже”. Этой помадой, кажется, она пользовалась в последний раз перед новогодним корпоративом, который был года три назад. Тогда у них работал некий импозантный инженер, которому Антонина Семеновна планировала когда-нибудь начать строить глазки.

Воспоминания о фиаско с инженером погрузили Антонину Семеновну в в грустные воспоминания, и в зеркале заднего вида отразились ее печально-виноватые глаза. Она как будто вывалилась из портала крутого параллельного мира в свою обыденную реальность. “Битлз” в голове перестали петь, а сбоку засигналил обиженный клаксон маршрутки, которую она только что подрезала. Героиня виновато забилась в крайний правый ряд и спрятала глаза от осуждающего лица водителя маршрутки. Тут же какой-то пешеход поскользнулся и плюхнулся на дверцу.