Лицо Макса при виде цепи расплылось в немного испуганной и восхищенной улыбке.

— Ох, круто… Ты всегда ее с собой носишь?

— Всегда.

Повисла пауза.

Дан пошел по улице, Макс заспешил следом. Ну и как от такого избавиться?

Вода с веселым и энергичным журчанием стекала по канавам и стокам, которые все тянулись на север, к океану. Ярко раскрашенный город сверкал и переливался в косых лучах розового солнца, всюду лежали длинные фиолетовые тени, сверху нависало тусклое небо с молочно-белыми звездами на северной половине. Воздух был неподвижный и теплый, в нем носились облака мошкары.

Студенты, оживленно переговариваясь, топали сапогами по чавкающему мху и лужам, пихались, хохотали. Обычные загруженные взрослые прохожие от этой орущей толпы шарахались.

На западной стороне, над приземистыми городскими строениями вертикально вверх поднимался дым из высокой трубы торфяной электростанции.

Нарушив молчание, Макс вдруг предложил:

— Давай, я тебя кофе угощу!

Дан покосился на него. Кофе — штука редкая и нереально дорогая. Во всем мире, конечно, остались запасы, в том числе в Ближнем Приполярье, но новых натуральных кофейных зерен добыть неоткуда. А что-нибудь из старых запасов достать можно только по большущему блату.

За всю жизнь Дан пробовал кофе пару раз, ему понравилось. Хотя, возможно, не из-за вкуса, а из-за редкости и элитности явления. Когда пьешь такой редкий напиток, воображаешь себя невесть кем.

— Откуда у тебя кофе? — спросил Дан.

Макс хитро оглянулся. Сдвинул шляпу набекрень. Дан свой дождевик успел снять, свернуть и запихать в рюкзак. Они уже достаточно далеко отошли от толпы студентов, возвращающихся по домам.

— Тетка привезла. Ей на военной базе дали в качестве премии за долгий и плодотворный труд. Типа того. У них там и не такие ништяки есть.

— Твоя тетка работает на базе?

— Ага. Я же говорил.

— Я не слушал.

Макс не обиделся.

— Ну так что?

— Пошли, — не стал ломаться Дан.

Они двинулись домой к Максу.

Камень-град при желании можно обойти вдоль и поперек за пару-тройку часов, если здоровья много и сапоги крепкие. Высоких зданий в нем нет в принципе. Спальных районов — пять штук, в основном на южной стороне, на возвышении. Государственные здания в центре. А на севере — частные хозяйства, куча заброшек и несчастный политехнический колледж, в который Дану каждый день пилить. На западе — торфяная электростанция и горный комбинат. Военная база — на юго-востоке, на некотором отдалении от окраины.

Вдвоем они пересекли пустырь с торчащими из почвы старыми сваями снесенного строения и двумя древними сломанными вездеходами, проржавевшими насквозь и вросшими в вечно сырую землю. После пустыря миновали широкий проспект аж в две полосы движения. Сейчас, правда, никакого движения на нем не наблюдалось.

На проспекте им попалась знакомая девчонка по имени Ната. Дану она нравилась, но он до сих пор к ней не подкатил. Кажется, у нее уже был дружок, какой-то военный хмырь с базы. Дана восхищала ее гладкая кожа, кровь с молоком — будто светящаяся, “лунная”, как он называл ее про себя. И волосы светлые-светлые, почти белые. И брови такие же.

И вся эта блондинистость Нате идет. Инопланетная у нее красота. Кажется: коснешься ее — она и рассыпется в облако светлых мотыльков, похожих на снежинки…

Макс обретался на самой окраине, оттуда рукой подать до базы. Дом у его родителей был частный, с загоном для оленей и более мелкой живности. Сейчас олени пасутся в тундре. На приусадебном участке белеют горбы теплиц из оптической коллагеновой пленки. Со двора открывался чарующий вид на желто-зеленую равнину, покрытую мхом и лишайником, усеянную многочисленными блестящими озерцами.

Дома у Макса не было никого, все на работе. Их встретил лаем мохнатый белый пес, но тут же замолк после окрика хозяина.

Дан прошел следом за благодарным спасенным на кухню с яркими обоями и большим окном почти во всю стену. Макс сразу засуетился возле плиты, поставил чайник, принялся болтать о разной ерунде, развлекая гостя. Когда чайник закипел, залил кипятком кофе из пакетиков.

— А его варить не надо? — спросил пристально следивший за его манипуляциями Дан.

Макс пренебрежительно махнул рукой.

— Это более крутая разновидность кофе. Быстрорастворимый! И сладкий, прикинь?

Дан пригубил чашку.

— Умм!

— Нравится? — обрадовался Макс.

— Угу.

— Приходи на следующей неделе. Тетка еще принесет!

— В друзья навязываешься? — усмехнулся Дан, ставя чашку на стол. — Я же сказал, что сам по себе.

— А почему? — Макс уселся напротив со своей чашкой, улыбнулся. Глаза честные и ясные, как у младенца.

— Что — почему?

— Почему тебе нравится быть самому по себе?