Успокойся. Держи себя в руках.

Вжавшись в стену, Такарада в ужасе смотрел на приближение Цубаки. Когда они поравнялись, она крепко схватила его за грудки и дернула к себе, отчего очки у него смешно съехали на нос. Нежным голосом поинтересовалась:

— Почему же ты не встал, когда я спрашивала о недовольных?

— Отпусти… этого мальчика, — голос Такарады дрожал, а сам он словно и не слышал вопроса. Смотрел в глаза, напугано. — Это неправильно — держать его в заложниках. Ты ведь должна понимать… Ты ведь отпечаток…

— Я — Хорин Цубаки, — рявкнула она, обрывая.

Шумно сглотнув еще раз, Такарада испуганно едва слышно пролепетал:

— … нет.

Лицо Цубаки болезненно перекосило.

— Что?!

— Ты — «Химико».

— Закрой пасть!..

Силы Ямато хватило для того, чтобы не только крепко вцепиться в чужую глотку, но и поднять ублюдка над полом. Ростом отладчик был ниже, удобно. Вцепившись тонкими пальцами в руку, крепко обхватившую его глотку, Такарада начал царапаться, пытаясь освободиться; воздуха ему явно не хватало, и, задыхаясь, он принялся хрипеть, все пытаясь и пытаясь вырваться.

Как приятно было это наблюдать. Урод сраный, что он понимал? «Химико»… Это не она была «Химико», это «Химико» была ею! Ее личностью, снятой и оцифрованной! Неважно, кто был мертв, настоящая Цубаки или она, они были единым целым до самой ее смерти, отражением, и, когда одна прекратила жить, вторая наоборот — продолжила!..

Лицо Такарады начало синеть, а в уголке рта образовалась пена.

Она убьет его. Она убьет его. Она убьет его, усомнившегося, убьет!..

Така, раздался вдруг незнакомый голос в голове. И, вдруг, Цубаки увидела: сцену из чужих глаз, в которой был Такарада. Словно обрывки воспоминаний: его хмурое лицо, протянутая книга, какие-то короткие разговоры, неловкие улыбки, и, в конце, прикосновение к лицу, аккуратное, и следом — обещание спасти. Вытащить. Такарада смотрел в глаза, но Цубаки понимала — не ей, и осознание заставило ее содрогнуться. Потому что это были ее видения, но не как Цубаки — а как «Химико», доставшиеся от предыдущего резидента, от…

От Харады.

Это были ее воспоминания.

От осознания рука невольно разжалась, и Такарада рухнул на пол, закашливаясь. Пока он корчился внизу, Цубаки в ужасе смотрела на него, чувствуя растушую с каждой секундой панику. Чужая личность вмешалась в ее, то, что спало внутри главного процессора «Химико», и теперь она, настоящая Цубаки, слилась с этим образом… С ликом ненавистного ей человека, позволившего всему случится. Закрывшего глаза на ее заточение здесь; виновного в смерти. Но Такарада был добр к ней; как и Харада приходила к ней, сожалея, балуя, так и он пытался ей помочь, даруя мгновения радости. И он пришел сюда не для того, чтобы убить ее — просто остановить. В сущности… он не сделал ничего плохого.

Цубаки нужно было убить его. Он — враг. Он знал, как работает ее система, и…

Но как она могла? Он был добрым. Он помогал. Если бы не он, она бы тут давно умерла, и…

Нет-нет-нет! Это не ее воспоминания, чужие! Прочь!..

— Така, — пролепетала она и дернулась назад.

Не ее слова. Чужие.

Когда Такарада с усилием поднял на нее взгляд, Цубаки поджала губы. Ей стоило избавиться от него… но он был все еще полезен. В конце концов, никогда не знаешь, когда понадобится отладчик систем. Она еще сумеет выгодно его использовать, особенно сейчас, когда вся «Химико» была в ее руках.

Ощерившись, она отвернулась и грозным, насколько могла сейчас сдержать дрожь в голосе, тоном обронила:

— Уйди прочь. В это раз я закрою глаза на этот инцидент, но потом… Еще один такой фокус — и я убью тебя, тут же.

Главное было попытаться сдержать это обещание самой.

— Что ж, это определенно точно не входило в наши планы.

Окраины города, комната на вершине тридцать четвертой мегабашни; не закрытая от мировой сети, но сокрытая в глубине коридоров.

Пока на фоне играл сямисэн и подвывали в такт женские голоса, несколько человек, сидя за низким вытянутым столиком, внимательно смотрели на изображение с голографического проектора: прямо перед ними раскрывался план одного из небоскребов, находившихся в центре Эдо. Рядом — голограмма здания поменьше, подземного комплекса на несколько десятков этажей.

Лидер этой небольшой группы, немолодой мужчина с узким лисьим лицом, смотрел на зрелище с полуулыбкой, однако по взгляду было ясно, что он не видел в этом ничего веселого. Сложив руки замком, он продолжал наблюдать за происходящим на записях с камер, на развороты и различные схемы, после чего перевел взгляд на двух своих коллег. Те не отвечали, пока один из них, с запавшими глазами и морщинистым лбом, словно он много хмурился, не вынул сигарету изо рта и, потушив ее о пепельницу, бросил недовольным тоном:

— Вам сказать честно, что я об этом думаю?

— Удиви меня, — отозвался мужчина во главе стола.

— Это пиздец, — фыркнул он и легкомысленно пожал плечами. — Сценарий прямо из дерьмового фильма ужасов.

— Цунефуса-кун, — мужчина перевел взгляд на сидящего рядом коллегу. — В ваших рядах что-нибудь говорят об этом?

Названный же покачал головой, не отрывая взгляда от записей.

— Нет, ни слова. СОЦБ тоже молчат. Полагаю, до них информация не дошла.

— Значит, Вашимине сделал все возможное, чтобы это не вышло наружу.