– Благодарю, что спас меня.

Белая чашечка стукнула донышком о камень столика.

– О, я только дотащил тебя до лагеря, а все остальное сделала Чемеза. Наш благословенный лекарь!

– Да будут дни ее долги, – кивнул я.

– Да будут долги, – тут же отозвался Абдур.

Он порывался продолжить, похоже, построил уже в голове беседу, подобрал слова, как рассказать мне какую-то не удобную вещь. Но я поднял руку, перебивая его. Я просто должен так сделать, если чувствую хоть каплю благодарности.

– Постой Абдур, пока ты вдруг не рассказал мне какую-то тайну.

Круглые синие глаза белобрысого расширились еще больше. Хотя, казалось бы, куда еще? Похоже, я попал в точку.

– Ты должен кое-что узнать обо мне, – я опять сделал глоток кофе. Напиток уже не обжигал и раскрылся нотками вкуса на языке. Горькими, кисловатыми – как моя жизнь в Песках. Привычно выкинул ростки сожаления и чувств. Оставив только лишь холодный разум. Ну, почти.

– Ты слышал об Ужасе Агбы? – спросил я и дождавшись кивка Абдура, продолжил, – Знай, что теперь ты его и видел.

Чашка стукнулась о столик в повисшей тишине, и я пояснил мотивы своего признания.

– Когда я могу проявить волю, я привык на добро отвечать добром, на зло злом. Я каждый раз пытаюсь вскарабкаться на тонкую грань. Справедливость – единственное, что держит меня, позволяя противиться Судьбе. Поэтому ты должен знать. Я раб Агбы. Я не волен над своей судьбой, я знаю, что вскоре приду к Пустыным Львам, неся горе и плач. За твоим отцом, за тобой, за каждым, на кого укажет Калиф. Он не остановится, пока не рассеет ваше племя.

Я вздохнул, посмотрел на чистое небо, на барханы песков до горизонта и снова перевел взгляд на Абдура и закончил:

– Ты проявил себя благородно, поэтому я даю тебе шанс. Ты знаешь кто я.

Круглые глаза белобрысого успокоились и в них появилась смешинка. Я в мыслях сокрушенно покачал головой. Он не воспринимает мои слова всерьез. Думает обо всем можно договориться – убедить, разъяснить. Неразумное дитя.

– Абдур, я…

– Даже теперь Ужас Агбы придет и убьет меня? – он, улыбаясь, завертел каким-то серым невзрачным ободком над своей головой.

Я присмотрелся. Ошейник?! Я схватился за горло. Но тут же отдернул руку, и раньше этот артефакт не ощущался – так я не пойму. Есть только один способ. Я отвел глаза, прислушался к себе, представил, как я пронзаю ненавистного Калифа мечом… Месть! Темное чувство поднялось изнутри. Месть!

И алая полоска артефакта не вспыхнула на моей шее, я не почувствовал бьющих через меня разрядов, никто не душил меня обжигающей удавкой. Я с удовлетворение мрачно подтвердил – месть. По привычке притушил чувства, вымел их почти полностью из головы, оставив лишь холодны разум.

Перевел взгляд на Абдура. Смотрел в его синие круглые глаза и молчал. На лице белобрысого начало проглядывать беспокойство. Он убрал разомкнутый ошейник и с тревогой пощелкал пальцами перед моим лицом.

Восемь лет. Восемь долгих лет я носил ненавистный ошейник, исполнял его волю. Изучал его, собирал по крупицам слухи о нем, лелея надежду когда-нибудь снять. По капле, по песчинке выстраивал свою волю, учась держать в узде свои чувства, ничем не выдавая свою горячую ненависть к Калифу, Хозяину. И вот, я свободен! И… Я не знаю, что с этим делать…

Свободен. Снова заняться поисками потомков Кира, найти мудреца, что позволит справить с проклятием кольца. Оставить вечную войну пустыни ее жителям и наконец-то заняться своими делами…

Справедливость. Судьба, – я прикрыл глаза, – Я не отрину эти устремления, что, все восемь лет позволяли мне сохранить разум и не уйти за грань, превратившись в опьяненное кровью животное. Судьба.

– Я чувствую себя должным, – я посмотрел в глаза белобрысого, – Это очень дорогой подарок. Я беру на себя Долг Жизни, и оплачу его. Даже, если придется погибнуть.

– Тогда помоги нам захватить Агбу и свергнуть власть Калифа!

– Что ж, расскажи мне о ваших силах. Я скажу достаточно ли их. От своих рабов Калиф не скрывал ничего, ошейник был достаточным стражем. Крушителя я возьму на себя.

И подумал, что, возможно, действительно придется заплатить жизнью, чтобы одолеть Риза. В своей огненной ипостаси он очень силен.

– Под началом моего отца пятьдесят тысяч воинов!

Я удивленно посмотрел на Абдура.

– Нет, я тебя не обманываю. Это не только Пустынные Львы. Все вольные племена Песков решили объединиться, чтобы сбросить удавку Агбы со своей шеи.