— Ты… — Кажется мне трындец. Она смотрит на меня, как грёбаная нимфоманка. Мои пальцы резко «вспотели».

— Техника съёба! — Её когти прочертили воздух. Я заблаговременно телепортировался.

Мля, в подмышке у сатаны не так жарко, как здесь! Отстань от меня, приведение! Я не хотел!

Пока я пытался от неё увернуться, мои клинки откровенно ржали как кони. Им, мля, смешно! Да нас сейчас на тот свет отправят! Нужно жать правом сильного! Оторву ей башку как джедай!

— Ты не пройдёшь! — Вытянул обе руки в её сторону и как вдарил! Баньша сразу же налетела на барьер своим личиком.

— Мля… — Странно, ругается совсем как я.

А потом мой барьер начал трещать по швам. Баньша включила своё право сильного. И тут я немного завис. Она пыталась погасить мой барьер, своим. Это выглядело… так забавно. Прямо старается изо всех сил.

Музыка резко сбавила темп и перетекла в более спокойное русло.

Мой самый лучший друг вчера был найден возле труб

Под железным тихим люком крысы жрали его труп

Я понял, что она поняла, что я понял и смотрю на неё. Это было так тупо абсурдно, что мы оба улыбнулись.

А я и не удивлен, мы все когда-то так уйдем

Так чего ж тогда мы медлим, коль, по-сути, не живем

Само пространство пошло трещинами от соприкосновения двух больших сил. Вообще, странно, что право сильного могло работать именно так. Но Ванёк был и не на такое способен. Созидать предметы из ничего, даже я пока не умел.

Выход есть для всех в своем: кто-то курит, кто-то пьет

Кто в отказ от социалок, кто-то ложку над огнем

— Эй, полумёртвая! Может передохнём? Мне надоело с тобой сражаться! — Докричаться до неё было легко. Она сразу же изменилась в лице.

— Это еще почему? — Ну и выражение. Как будто я обвёл её вокруг пальца. Очень потешное.

— Вот поэтому. — Я резко отключил право сильного, и она со своим рвением, просто грохнулась ко мне в объятия. — Хотела бы убить — убила.

А мой друг лежал и гнил, да с улыбкой на лице

Карамельный дождик капал эхом на весь ржавый цех

Едрить, она странная. Лежит на моих руках и глазками хлопает. Но всё испортил Манх.

*БАБАХ* — Огромный спинозавр пролетел над нашими головами и снёс несколько деревьев по пути. Потом поднялся как ни в чём не бывало и попёр обратно, с решимостью танка.

Дикий рёв, явно не принадлежащий Манхэттену, чуть было не порвал мне барабанные перепонки. Вот теперь, я увидел с кем дрался ящер. Настоящая дур-машина, из шерсти, клыков и когтей. Бешеный чел-медведо-свин. Комбо из Бибопа и Рокстеди. Да в нём веса, больше чем в Манхе. Я бы, даже сказал, больше чем в Скади!

— Огромный, ска! — Мимо пролетело бревно, и я его ловко разрезал, продолжая при этом прижимать к себе бедную баньшу.

— Я тебя сожру!

— Попытайся!

Ух как орут. Прямо, битва титанов. Годзилла против Конга. Только трёхголовой электрической виверны не хватает. Для полного расколбаса.

— Ложись! — Я рухнул на землю, пытаясь спасти нас, от летящего в нашу сторону медвежонка, размером с грузовой контейнер.

*БАБАХ* — Рухнул метрах в десяти от нас. Поле боя начинает напоминать парк юрского периода. От пыли, поднятой падением этой зверюги, натурально хочется чихать.

— Пчхи. — Вот, баньша подтвердила мои опасения.

— Будь здорова.

Ничего не ответила. Сильно удивилась.

Надо заканчивать этот цирк. А то они сейчас тут всё с землёй сравняют. Только дай волю, будут рвать друг друга до посинения. Ну, либо пока не сдохнут.

— ЭЙ! ХАРОШ! — Я попытался крикнуть так, чтобы до них дошло. Хвост спинозавра пролетел над моей башкой со свистом. — Я сказал ХАРОООООШ! СТОООЯЯЯЯТЬ! — Рявкнул так рявкнул. Право сильного, плюс моя глотка, дали такой эффект, на который даже я не рассчитывал. Повалило даже деревья.

Тоторо обосрётся от зависти.

— Вы, оба! А ну прекратили! — Они оба стояли с ошарашенным видом и пялились на меня. Идиллию испортил медведь, тупо врезав напоследок по наглой вытянутой харе Манха. — Слыш, косолапый, я два раза повторять не буду. Сдувайся давай. Хоть на твою рожу посмотрим.

Они оба тяжело вздохнули и начали принимать человеческий облик.

Вот сижу я на пеньке и думаю, что с ними делать. Одна миленькая, но уж больно покладистая. Второй обросший, словно горилла, и тупой как валенок.