Генерал-губернатором в то время был граф Уильям Амхерст – представитель одной из лучших британских фамилий, начинавший свою карьеру посланником при неаполитанском дворе, а затем неплохо зарекомендовавший себя в Гонконге. Амхерст слыл остроумным человеком. Именно он как-то обронил знаменитую фразу: «Есть три способа разориться: самый быстрый – скачки, самый приятный – женщины, а самый надежный – сельское хозяйство». Остроумная фраза запомнилась англичанам, и они до сих пор ее цитируют. При этом Амхерст был законченным интровертом, предпочитавшим созерцать свой огромный сад, чем общаться с людьми. Такой же была и его супруга Сара, профессионально увлеченная поиском новых сортов индийских растений. В честь Сары Амхерст был впоследствии назван сорт деревьев из Бирмы – Амхерстия, с очень красивыми крупными цветками, похожими на орхидеи. Злые языки при случае употребляли в отношении четы Амхерстов известную английскую идиому: «Let the grass grow under feet», дословно переводящуюся как: «Позволить зарасти травой». В переносном смысле это значило, что, если ничего не делать, даже протоптанная тропинка зарастет травой. В отношении Амхерстов это звучало так, что те предпочитают созерцать цветы, вместо того чтобы заниматься вопросами управления компанией.

Рассказ о поисках лошадей Амхерста не впечатлил. Зачем улучшать и так прекрасных английских скакунов? И тогда Муркрофт зашел с козырей:

– Ваше сиятельство! Лошади – лишь одна из задач моего путешествия, причем не главная! Главную же свою задачу я вижу в поиске неизвестных высокогорных цветов, которые могли бы стать украшением вашего сада!

После этого разрешение, разумеется, было получено.

Первая поездка в Гималаи ничего не дала. Муркрофт привез несколько новых видов цветов (и чета Амхерстов осталась довольна), но нужной ему лошади не нашел. Поэтому вскоре он снова отправился в горы, туда, где еще не ступала нога европейца.

Во время одного из своих переездов, в районе знаменитой горы Кайлас, Муркрофт остановился переночевать в доме зажиточного тибетца. Едва англичанин вошел в дом, как к нему навстречу выбежали две собачки, начавшие визжать от радости и лизаться. Муркрофт глянул на собак и оцепенел – перед ним были терьер и мопс!

Дело в том, что таких собачьих пород в Центральной Азии никогда не было. Откуда они взялись? При этом собаки явно отличали его – европейца от местных жителей, выказывая радость, какую собаки демонстрируют лишь хозяину! Помимо всего прочего, собаки четко выполняли основные команды европейской дрессировки: «Сидеть», «Лежать», «К ноге» и т. д., когда слова подкреплялись соответствующими жестами рук. Причем с наибольшим удовольствием собаки исполняли команды, которые любили давать своим питомцам именно солдаты европейских армий! Ответ напрашивался сам собой – собаки ранее принадлежали какому-то европейцу или европейцам. Но Муркрофт точно знал, что в данном районе, кроме него, не было ни одного англичанина. Значит, хозяин собак был европейцем из другой страны? Но из какой?

Муркрофт начал расспрашивать у хозяина о появлении собак. Тот ответил, что получил их от своего друга, а тот от русских торговцев, но Муркрофт был уверен – собаки принадлежали не купцам, а русским военным разведчикам, проникшим в сердце Тибета.

Вернувшись в Калькутту, бдительный Муркрофт засыпал своих начальников множеством взволнованных рапортов о коварных планах русских в Центральной Азии.

– Я убежден, – горячо убеждал Муркрофт генерал-губернатора Амхерста, – что Петербург намерен захватить огромные рынки Центральной Азии. Поэтому Ост-Индская компания должна решить, будут ли коренные жители Туркестана и Тибета одеваться в ткани из России или из Англии? Станут ли они покупать железные орудия, произведенные в Петербурге или Бирмингеме?

– Если речь идет только о качестве продукции, то русские нам не конкуренты, – передернул плечами граф Амхерст, которому уже изрядно поднадоел сверхинициативный коневод.

– В том-то и дело, что вопрос стоит совсем не о торговле! – еще больше распалился посетитель. – Русские стремятся к территориальным захватам. Сначала это будут ханства Центральной Азии, а потом и сама Индия!

– Ну, это плод вашего воображения! – уже начал злиться генерал-губернатор. – Занимайтесь лучше своими лошадьми!

– Ваше сиятельство! – вошел уже в раж Муркрофт. – Я ставлю вас в известность, что намерен письменно известить о моем открытии министерство иностранных дел.

– Ничего не имею против! – сухо кивнул головой Амхерст и отвернулся, давая понять, что визит закончен.

Муркрофт удалился, а граф, взяв в руки миниатюрную лейку, занялся уходом за капризной азалией Индика, вырастить которую в домашних условиях мог лишь очень опытный садовод.

В своих письмах в Лондон, которые Уильям Муркрофт слал десятками до самой своей смерти в 1825 году, он без устали описывал двух несчастных собак, свои догадки и объяснял, что всего лишь несколько толковых английских офицеров, командующих местными нерегулярными воинскими частями, могут остановить стремящуюся через перевалы на юг русскую армию, завалив ее огромными каменными глыбами с окружающих высот.

Первое время Муркрофту на письма отвечали, потом просто читали и подшивали, затем перестали даже читать. Что взять с сумасшедшего коневода! Ведь Россия слишком далеко от Тибета, и поэтому далекая горная страна никак не может входить в круг интересов российского императора.

Между тем Муркрофт затеял новую экспедицию. Амхерст поначалу не хотел давать деньги на очередную авантюру сумасшедшего, но потом сдался. Дело в том, что, встретившись с супругой генерал-губернатора, Муркрофт пообещал ей найти гималайское чудо – белоснежный цветок Махамеру, который цветет один раз в 400 лет.

При этом на сей раз Муркрофт решил добраться до Бухары, к неведомому и загадочному Оксусу (Амударье). Там было больше шансов найти вожделенного туркменского скакуна, а также больше разузнать о тайных кознях русских. Кроме этого, путешественник намеревался открыть новые рынки сбыта для британских товаров и опередить, таким образом, русских, которые, по его убеждению, вынашивали аналогичные планы.

Однако вскоре о Муркрофте и о его собаках вспомнили. Теперь то, о чем писал радеющий за Англию ипполог, уже не казалось таким фантастичным.