– Попозже расскажу, – невозмутимо пообещал Анорм. – Без моего разрешения ты никак туда не попадёшь. Да, если появится желание порисовать, то в моём кабинете в столе есть бумага и карандаши. Библиотека тоже в твоём распоряжении, наверняка найдёшь что-нибудь интересное.

Я не рассказывала Анорму о художественной школе. И о нескольких курсах по рисованию. И об архитектурном университете, из которого меня отчислили за прогулы: Пётр не всегда выпускал меня из дома. Да и вообще толком ничего о себе не рассказывала, Анорм спрашивал только об истории с Кривым.

– Откуда ты знаешь?.. – начала я.

– Я много чего знаю, – перебил Анорм. – Если захочешь что-то вроде планшета, на котором можно рисовать, или всяких принадлежностей для живописи, – говори. А ещё лучше сразу пиши название и фирму.

Мне стало не по себе. Да, в фотошопе я тоже рисую, но откуда об этом известно Анорму? Даже если он перерыл всю мою сумку, ему неоткуда взять эту информацию. Что у меня было с собой? Паспорт, телефон, записная книжка. Телефон не запаролен, Кривой бы этого не позволил, но там и смотреть нечего, кроме переписки с самим же Петром. В записной книжке самые обычные бытовые пометки с планами на день вроде: что-то купить, куда-то съездить, кому-то позвонить, помыть окна, сварить борщ..

Я давно не рисовала, и мне не пришло бы в голову обсуждать с Кривым свои знания и умения. Ему нужна была девушка, с которой не стыдно куда-то пойти, смазливая кукла. А куклы, как известно, рисовать не умеют и думать тоже.

Ладно, Анорм откуда-то что-то обо мне узнал. Но ведь ему нужна просто "безотказная девочка", он выразился достаточно ясно. Так зачем Анорму вникать, чем я увлекаюсь, и тем более искать для меня развлечения? Он вообще представляет, сколько стоят "всякие принадлежности для живописи" или планшет, на котором можно профессионально рисовать?

– В реанимации, семьдесят процентов ожогов… – долетел до меня негромкий голос Шарля.

– Этот вопрос ты должен был решать в первую очередь, – резко сказал Анорм. – Стоило отпустить одного, и ты тут же наделал ошибок. Впрочем, тренируйся, тебе полезно. Но исправлять всё будешь при мне. И в ожоговое отделение загляну я.

– Думаете, он в ближайшие дни может заговорить? – с сомнением спросил Шарль. – Он же в искусственной коме. Странно, что вообще выжил.

– Он ещё поживёт, – в глазах Анорма появился жестокий блеск. – И каждый день будет молить всех богов о скорой смерти.

Вникать в их разговор мне совсем не хотелось. В эту минуту я не сомневалась, что Анорм связан с очень серьёзным криминалом. Он перехватил мой взгляд и улыбнулся:

– Не знаю, что ты надумала, но ты точно ошибаешься, – и снова повернулся к ученику. – Вызовешь ко мне на разговор кого-нибудь из толковых врачей ордена, можно химика или, на худой конец, фармацевта. Понадобится профессиональная консультация.

– Вы же можете… мм… – Шарль покосился на меня, – в любой момент проконсультироваться у любого светила – хоть врача, хоть химика.

– Могу, – ровным голосом согласился Анорм. – Но у меня не будет возможности рассказать им подробности, чтобы получить толковый совет. Странно, что тебе приходится объяснять очевидные вещи.

– Там в городе была судья Лилиана, – после паузы произнёс Шарль. – То есть бывшая судья. Может?..

– Не может, – сухо ответил Анорм. – Я в курсе, что она там была, и видел, как Лилиана убедила врагов, что на такую бестолочь, как ты, и на твои безвредные служения не стоит тратить драгоценное время. Но, во-первых, она вряд ли захочет меня консультировать. А во-вторых, её почти наверняка уже нет в городе. Как я понимаю, она не так давно родила, – Анорм поморщился. – И не может позволить себе долго где-то шататься.

Лилиана? Кажется, так зовут бывшую жену Анорма. Получается, они не общаются, но Анорм следит за её жизнью, если знает, что у неё родился ребенок. Бывшая судья… Не знаю, что у них за странная тайная организация, но Лилиана явно там состоит.

Анорм с Шарлем ушли после обеда, причём Анорм заставил ученика загрузить посуду в посудомоечную машину. Странные у них отношения, Анорм разговаривает с парнем даже не как с обслугой, а так, будто Шарль не может развернуться и уйти. Не совсем как с рабом, конечно, но и не как со свободным человеком. С учениками так себя не ведут, любой обычный ученик быстро нашёл бы другого учителя.

Я походила по дому, разглядывая картины на первом этаже. Я не эксперт, но готова допустить, что часть из них – оригиналы. Забрела в кабинет Анорма. В письменном столе действительно обнаружилась пачка плотной бумаги и остро наточенные простые карандаши. На столе я с удивлением увидела старинную чернильницу и несколько перьев. Копаться в бумагах Анорма, конечно, не стала. Оставшееся время я провела, делая карандашные наброски пейзажей виллы.

Статуи на лужайке по дороге на пляж тоже вызывали много вопросов. Особенно моё внимание привлекала огромная деревянная фигура, напоминающая восемнадцатигрудую статую Артемиды Эфесской. Одно из семи чудес света, которое считается уничтоженным. Или вся вилла Анорма – это грандиозная мистификация, или… Может ли быть, что всё это настоящее? Комнаты, забитые антиквариатом, дорогие столовые приборы, неизвестные картины Леонардо да Винчи, утерянный Ван Гог, статуя Артемиды Эфесской. Не знаю, насколько это возможно, но жизнь научила меня не задавать лишних вопросов и поменьше лезть не в своё дело. Тем более, если это дело странное и откровенно тёмное.