Я чувствую, как холодеют его пальцы, и он откладывает книгу.

Скатертью дорога, будешь курить, пока дым из ушей не пойдет!

Так я стал нервировать персонал книжного магазина.

С такими, как я, они не церемонятся. У них план и продажи на уме, не осуждаю.

Все, что не продается, убирается вниз – туда, куда заглядывают только самые странные читатели.

Все остальные хватают только те книги, которые находятся на уровне глаз или на полках с ярлыком "Бестселлер". Безвкусица.

А знаешь, что происходит с той книгой, которая валяется на нижней полке под названием "Тебя никогда не купят", знаешь?

Сначала ничего. Я слышал только топот ботинок посетителей книжного магазина, а затем у меня стало саднить горло и чесаться в носу.

Пыль! От нее нет спасения. Я чихал и плакал. Потом плакал и чихал.

Так я оказался на дне, никому не нужный, сопливый, пыльный персонаж книги, который обнаружил, что все как в долбанном "Дне сурка".

Знакомо?

Вот тогда-то я и начал разрабатывать план бегства, и вот что из этого вышло…

Я выжидал, нервничая, теребя лацкан пиджака.

Я прислушивался, поправляя непослушный галстук.

Я кряхтел, почесывая ягодицу из-за плохо сидевшего костюма.

Темнота. Ощущения обострились.

Звук шагов стал раздаваться все реже.

Я сглотнул и даже стал размышлять, а не моча ли мне в голову ударила?

Да, книга дрянная, но я же был на собственном месте, все знакомо и понятно… Я мысленно перенесся в свой кабинет.

Повествование книги шло в небольшой комнатке, создатель придумал мне образ офисного работника, нарядив в этот безвкусный серый костюм в полоску.

Каждая глава проходила в кабинете, где из предметов интерьера были широкий стол с разбросанными бумагами, стул, висевшая надо мной лампа с белым ореолом и, мать его, флипчарт. Все!

Как тут волком не завыть?

Да, литературному персонажу не нужен сон, но хоть диванчик или задрипанное кресло… Но нет, шиш с маслом!

Вместо этого я, как оживший манекен, ходил от флипчарта к столу с важным видом, ожидая, когда меня откроет очередной читатель.

Брррр.

По телу прошли мурашки, и я вернулся в реальность.

Мой кабинет остался в первый главах, я уже перебрался через скучное введение и находился в пустом форзаце.

За пределами только обложка.

Вспоминая свои серые будни, я услышал Зульфию.

Был бы я живым, женился бы на ней не раздумывая.

Баба боевая. Зульфия была первоклассной уборщицей.

Я с упоением слушал, как она что-то мурлычет себе под нос во время уборки.

Я не разбирал языка, но казалось, она говорит что-то на эльфийском.

А звуки падающих капель после промывания швабры? Ооо, я был очарован.

“Шшшш”. Эти звуки погружали меня в транс.

Моя королева чистоты и порядка.

Заканчивала она всегда одинаково.

Завершив уборку, она звонила своей подруге, и, на эльфийском говоря что-то про плов, или мне так казалось, не знаю, выключала свет и закрывала магазин.

Я напрягся.

Подняв вверх руки, я прыгнул.

Ничего.

Так, ладно, разбегусь… Отойдя на два шага, я слегка задрал штаны и с усилием оттолкнулся.

Шаг… Второй… Прыжок.

Уцепившись за край обложки, я стал подтягиваться.

Рубашка с пиджаком топорщились, и ткань на сгибе локтей мешала подтянуться.

Еще еще чуть-чуть… Отталкиваясь ногами, словно есть какие-то невидимые лестницы, я тянул себя изо всех сил.

РЫВОК

Не поймав баланс, я переваливаюсь вперед и падаю на спину.

В ребро впивается край от полки.

– ОЙ, **я! – Со стоном испускаю вопль и растираю рукой ушибленное место.

Перед глазами от боли пляшут искры. Перестав жмуриться, я вижу рядом с собой облачко с зацензуренной надписью “Ой, **я”.

Я машу головой, и облачко, как привязанное невидимой нитью, синхронно движется за головой.

Подняв руку, я ударяю по нему, и надпись исчезает.

Привставая, я совсем рядом услышал два голоса: один хриплый, второй гусой бас.