Он опять поймал ее в ловушку. Как же он умудряется вечно выходить сухим из воды.

– Я мог бы помочь тебе принять верное решение.

Лиля прикусила губу. Его близость сводила с ума. Девушка прикрыла глаза, Его парфюм был терпким, еле сладким, с едва уловимыми нотками горечи, такой манящий, притягательный, возбуждающий. Каждая клеточка ее тела словно ощущала ненасытный голод по его прикосновениям, касаниям его рук, это больше чем потребность в еде или в тепле, это изнывающая жажда по эмоциям, чувствам, которые она испытывала только рядом с Давидом.

– Раздвинь ножки. Сейчас.

Опять его коммандирский голос. Он пугает до чертиков, но ему хочется подчиняться. Лиля зажмурилась. Почему она должна делать это? «Потому что ты ХОЧЕШЬ этого» – сказало ее подсознание в ответ.

Девушка неуверенно развела колени в стороны.

– Я весь вечер мечтал прикоснуться к тебе.

Ладонь Давида легла на ее бедро и медленно поползла наверх.

Подушечки пальцев нежно погладили внутреннюю поверхность бедра и замерли в нескольких сантиметрах от промежности. Затем, словно подразнивая, вернулись обратно, выводя узоры на нежной чувствительной коже. Лиля издала резкий выдох, и ее ноги раздвинулись чуть шире, давая доступ к горячей, влажной киске.

– Такая нетерпеливая девочка. Как долго ты мечтала о моих руках, о моих пальцах? Ты представляла их внутри себя?

Его хриплый шепот у ее виска и нежные мучительные ласки вызывали дрожь возбуждения от кончиков пальцев до макушки. Все тело Лили было словно натянутая струна. Ей хотелось большего.

Ладонь Давида опустилась на ее лобок. Соскользнула в промежность. Заставила развести ножки шире, обжигая нежную кожу.

– Я весь вечер представлял тебя без трусиков. Такую мокрую, изнывающую по моим ласкам киску.

– Пожалуйста, – еле слышно прошептала Лиля, умоляя о чем-то большем.

– Пожалуйста что?

Но девушка не ответила. Тихий стон вырвался из ее груди, а ее пальцы сжали сидение, стискивая его с невероятной силой.

Давид обхватил спину девушки правой рукой и положил ладонь ей на грудь. Одно легкое прикосновение, и ее сосок моментально стал твердым. Ноющая боль волной прокатилась по ее телу. Лиля захныкала, бессознательно запрокидывая голову. Левой рукой Давид скользнул пальцем между внешними половыми губками, медленно поглаживая шелковистые, нежные складки внизу. Он на мгновение остановился на ее клиторе, а затем возвратился, чтобы продолжить дразнить длинными поглаживаниями. Он изучал ее тело неспеша, запоминая еле уловимые реакции, тонкие вибрации кожи, дыхание, которое то прерывалось, то учащалось. Подушечки его пальцев пытались уловить эрогенные зоны, то надавливая на них, то касаясь нежно, словно дуновение ветра.

Лиля потянулась к Давиду, и он не смог устоять. Ее полные розовые губки манили его весь вечер, притягивая к себе внимание. И он очень хотел узнать, каковы они на вкус. Он впился в них, словно изнывающий по воде странник, который наконец нашел оазис жизни. Ее губы, ее тело стали так необходимы, словно глоток воздуха, и, припав к ним, Давид почувствовал, как его возбужденный, твердый, как камень член, давит через ткань брюк.

Завладев ее ртом, он словно дразня ее своим языком, то плавно погружался в него, то выходил. И Лиля почувствовала, как начало расти ее возбуждение, когда он играл с ее ртом, когда его пальцы ласкали ее шею, двигаясь вверх и вниз, и поглаживали вершинки ее грудей. В этом мужчине так легко раствориться, так легко забыть обо всех принципах и нормах морали. А его сексуальный запах, о Боги, его аромат, она готова дышать им вместо кислорода каждый день до конца своей жизни.

Губы Давида были настойчивыми, умелыми, поддразнивали ее и вызывали ответную реакцию. Внезапная острая боль от укуса заставила ее застонать, и он, воспользовавшись этим, погрузился глубоко в ее рот, поглаживая языком, ее губы.

Лиля чувствовала, как разрядка приближается к ней. Раз за разом. Все неотвратимее и желаннее. Она приподняла бедра, задержала дыхание и закусила губу.

Его пальцы продолжили скользить по ее мокрым складочкам снова и снова, пока клитор не взорвался огнем, а ее бедра не начали бесконтрольно извиваться. Он прижался губами к ее губам, ловя ее крик. Лиля замерла в его руках, ее плечи еле заметно подрагивали. От смущения она уткнулась в ворот его рубашки.

– Приехали, – тихо прошептал ей на ухо Давид.

– Я бы пригласила тебя зайти, но…

– Не сегодня, сладкая. Ожидание от удовольствия оказаться в тебе для меня ничуть не меньше.

Лиля взялась за ручку двери. Выходя из машины, она посмотрела на человека, вальяжно расположившегося в кресле авто.

– Спасибо за вечер.

– Так что ты решила?

Лиля смущенно улыбнулась и захлопнула дверь. Затем развернулась и почти бегом бросилась к подьезду. Она уже давно приняла для себя решение. Она знала, что по итогу ее сердце будет разбито, но, она вдруг вспомнила, как говорила Скарлетт О'Хара: "Я не буду думать об этом сейчас. Подумаю об этом завтра."

Давид, стиснув зубы, сверлил взглядом ее спину, пока девушка не скрылась из виду. Она решила его подразнить? Ну что ж, пусть думает, что этот раунд за ней. Но она уже принадлежит ему, он победитель по жизни и потому не намерен сдаваться. Ни одна женщина прежде не вызывала в нем такого бурного желания обладать ей. Что это? Чувство собственника или нечто иное? Каланский хмыкнул, удивляясь своим мыслям. Иное? Его сердце давно перестало испытывать какие-то чувства. Он бизнесмен, и в его жизни нет места эмоциям. Лишь расчет и холодный рассудок. Только так можно сделать эту жизнь. Или жизнь поимеет тебя. Жестко? Может быть. Зато действенно. И за свои 40 лет он успел убедиться в правильности своей позиции.