– С егерским ножом у горла?

– Чем нож хуже гренадерского штыка у груди?

– Тем, что штыки эти грозят вооруженным австрийским солдатам, а нож - горлу беззащитного короля! Вы растоптали своим поступком негласные правила войны, сложившиеся с рыцарских времен!

– Войны давно перестали быть похожими на рыцарские турниры. Слишком велики их экономические и политические последствия для народов Европы, да и мира в целом. Одно из ваших государств должно уступить другому, признать себя вассалом - во имя будущей единой Германии. И мне кажется, что сюзереном должна быть Австрия.

– Ему кажется! Да кто Вы такой? Пятый сын пъемонтского графа?

– Не отвлекайтесь на личности, Ваше Величество, судите по ситуации. Пока Вы откусываете по кусочку от одного германского государства и от другого, Австрия практически в одиночку бьется с огромной Османской империей, которая, не будь на ее пути такого героического заслона, давно поглотила бы Италию, да и разрозненные германские земли. Ваша попытка к обособлению от Священной Римской империи - это предательский удар в спину тому, кто защищает вас от подлинного врага, исламского Востока. Не лучше ли встать в единые ряды и погнать османов туда, откуда они явились - в Малую Азию или даже за Каспийское море?

– Ваши суждения типичны для молодежи, которая всегда мечтает преобразовать весь мир и сразу. С годами понимаешь, что интересы народов, населяющих мир, всегда противоположны, а если совпадают, то частично и, главное, временно. Задача политика, отстаивающего интересы своей страны, найти себе временных союзников и решить одну локальную задачу. После чего можно приступить к решению задачи следующей - для чего вновь подобрать себе союзников и зачастую других.

– Например, тех же османов?

– Не надо передергивать карты, юнкер. С османами я дел не имел и иметь не буду - хотя они враги моего теперешнего противника. Но противник и враг - это разные понятия. Надо это понимать!

– Это тонко, Ваше Величество. Aber аllzuscharf macht schartig (Но где тонко - там и рвется). Вы не желаете помощи от османов в борьбе с Марией-Терезией, а они возьмут и ударят в тыл Австрии во время Вашего наступления на нее. Встанет вопрос: а не сговорились ли Вы тайно с османами?

– Мы - христиане! И потому не можем быть заодно с мусульманами!

– На словах. А на деле вполне может оказаться. Примеры совместных действий христиан и мусульман многочисленны: в Польше 17 века казаки Хмельницкого бились против поляков вместе с татарами крымского хана, а через год поляки наняли тех же татар для борьбы против казаков. В современной русской армии (в целом христианской) есть иррегулярная конница из волжских татар и уральских башкир.

– Это характерно для варварских славянских стран. Мы же европейцы.

– Сейчас в Америке французы бьются против английских поселенцев, активно используя помощь индейцев, которые христианами не являются. Они же сражаются против англичан в Индии, где привлекают войска местных раджей, вера которых как раз мусульманская.

– От лягушатников можно ожидать любой пакости....
– пробормотал Фридрих без прежнего апломба.

В Вену пленного короля привез уже Карл Лотарингский - с почестями, соответственно одетого, в раззолоченной карете, с пышным эскортом из графов, герцогов и фельдмаршалов. Сашка со своим плутонгом егерей в эскорте тоже присутствовал, но в самом его хвосте. Впрочем, Мария-Терезия была, оказывается, в курсе, что король пленен и кто этот плен осуществил. Поэтому во флигель, куда был определен на постой плутонг сардинских егерей, после обеда прибыл курьер с приглашением Алексу де Мож, графу фон Руссиц на аудиенцию к императрице.

Он стоял в одиночестве в малой гостиной Шенбрунна (вроде бы той, где императрица принимала его 2 года назад), когда дверь сзади него открылась (определил по легкому дуновению воздуха), и вдруг его глаза прикрыли две теплые ароматные ладошки, а к спине прильнула нежная грудь.

– Анна!
– приглушенно вскрикнул он и крутнулся вокруг оси.

– Анна!
– воскликнул он восторженно, увидев перед собой явно повзрослевшую, но по-прежнему прекрасную принцессу. Нет, иную, более женственную, более совершенную.

– Алекс!
– вторила она ему, обхватила руками за шею и стала зацеловывать его лицо со словами: - Как долго я тебя ждала! Как часто представляла, что ты погиб! Как посмел ты мне не писать? Ведь я так тебя люблю, люблю, люблю!

Дверь сзади вновь отворилась, только это была другая дверь.

– Анна!
– раздался утрированно-гневный голос императрицы.
– Опять! Опять этот Алекс тебя обнимает! Дева Мария, дай мне сил вновь пережить явный позор. Выйди, дочь моя! Мне нужно поговорить с этим невозможным человеком.