"Ждем в смысле обе и обоих? Видимо, так. Ну, это можно потом и поправить…."

Что бы там ночью с людьми не приключалось, их всегда ожидает утро, у которого есть непреложные законы. Один из них: "утро вечера мудренее". "Истинно так", — с грустинкой признал Сашка, который полночи улещивал Розочку, но кроме нескольких почти украденных поцелуев (здесь точное слово "почти") да поочередного истискивания ее прелестей, в актив более ничего не записал. Другой закон: "утро начинает жизнь с чистого листа". И в самом деле, глядя на яркое свежее утреннее солнце, радостную голубизну неба, сочную росистую зелень хотелось все начать сначала, все обновить: и мысли, и чувства и цели. Поэтому он с чистой совестью посмотрел в лицо девушке, которой вчера домогался, и она ответила ему таким же ясным, улыбчивым взглядом.

Не то, видимо, произошло вчера между божьим одуванчиком Кристианом (который и прятал глаза и сиял как начищенный грош) и застенчивой тихушницей Марией (она, напротив, демонстрировала прежнюю выдержку — хотя опытный взгляд Сашки уловил легкую синеву ее век под глубже запавшими глазами) "Так это ж слава богу!" — порадовался за сиятельного пацана тертый калач. И тут же обеспокоился: "Как бы она его не окрутила….". Но до завтрака поговорить по существу с принцем не удалось, а после его тотчас забрали в свою карету хищницы. Сашку же взял в оборот барон, которого продолжала грызть неясность с происхождением молодцов, на которых готовы повеситься (готовы со слов жены) его авантюрные доченьки.

Ничего существенного Алекс Чихачев барону не выдал (еду по поручению своей императрицы, о котором рассказывать не имею права), и тут разговор обрел новый поворот: фон Поттены, оказывается, родом из-под Цербста и потому барон вправе поинтересоваться, как поживает в России принцесса Софи, их любимица.

— Она теперь любимица императрицы Елизаветы Петровны, — сообщил господин Чихачев. — И очень обрусела: знает такие архаизмы, которые и я, природный русак, не вполне понимаю.

— Но почему она до сих пор не рожает детей? Прошло девять лет со дня ее свадьбы с царевичем Петром…..

— Насколько я знаю, в данное время она беременна — дай Бог, чтобы разродилась удачно….

— Got sei Dank! — перекрестился барон. — Мы так за нее переживали….

— А знаете, почему она не могла забеременеть? — спросил с ноткой приватности Сашка, которого в очередной раз кольнуло шило в задницу. — Мне рассказывали гвардейцы, знакомые с камер-юнкером Салтыковым…. Будто бы ему пожаловался сам Петр о неладах со своим членом. Салтыков посмотрел, улыбнулся и заверил, что проблема устранима посредством очень простой операции, известной каждому мальчику в странах Востока. Достал кинжал и сам же ее провел. И вот результат.

(Впрочем, сам Сашка придерживался другой версии, в которой участие Салтыкова в рождении Павла признавалась более непосредственным. Он в ней еще уверился, когда увидел в Инете портреты Салтыкова и молодого Павла, нарисованные с одного ракурса: одно лицо! Но стоило ли давать иностранцу козыри для подозрения в нелегитимности последующих императоров России?).

— То есть он сделал ему обрезание, — с неожиданной для Сашки компетенцией заключил барон. — И Софи столько лет мучилась…. Будем надеяться, что одним ребенком они теперь не ограничатся. А каково здоровье Елизаветы Петровны?

"Ах ты, жук немецкий, — восстал в Сашке реликтовый патриотизм. — По сути ведь спрашивает, когда она собирается кони кинуть и место их Софи освободить…." И мстительно ответил:

— Пока, слава богу, танцует и веселится, фаворитов год от году меняет….

Так за разговорами они и доехали до красавицы Праги, обозначившей себя издали башнями Пражского града, Тына, Королевского моста и проч. и проч. Сашка боялся, что Кристиана дамы разоблачили от "а" до "я". Ан нет: перед ужином в Тыне (самом шикарном приюте путешественников на Староместской площади) они переговорили, и студент порадовался за своего подопечного: тот не отрицал перед дамами своего герцогского сияния, но умолял не расспрашивать его и вдруг заговорил как бы в волнении на итальянском языке!

— У дам глаза не выпали? — расхохотался Алекс Чихачев. — Но скажи: ты добился близости от Мари?

— Да, — признал Кристиан, мелко-мелко кивая, и добавил: — Она ангел!

— Вне всякого сомнения, — с серьезной миной согласился Сашка. — И черт: в одном флаконе. Но черт пока прячется за спиной ангела. Только дело не в этом, а в том, что ты забыл первую заповедь сиятельного самца. Какую, не напомнишь?

Кристиан поморщил лоб, но вспомнил: — Женщин много, а я один.

— Именно так, Ваше сиятельство. Вы можете влюбляться и волочиться сколько душе угодно, но на Ваших плечах (и братьев, конечно) лежит судьба рода Веттинов — и потому Вы не имеете права на морганатический брак. Только с равной Вам по положению девой, от которой Вам непременно надо добиться рождения 1-2-3 ребятенков мужского пола.

— Но я третий сын у отца и не смогу ему наследовать….

— Ваша держава особенная, она состоит из нескольких полусамостоятельных государств, которые в любой момент могут потребовать независимости и тогда им понадобятся короли и герцоги. Не скажу о Польше (там паны сильно самостоятельные), но какого Вы мнения о Курляндии? Не желаете утвердить свое седалище на ее герцогском троне?

— Курляндия? Это где-то между Россией и Пруссией? На побережье Балтики?

— В общем да. Ее столица — Митава.