— Ты рано. — Ее взгляд перемещается с меня на Сэм, и она хмурится.

Я слежу за ее взглядом, и мое сердце сжимается от того, что она должно быть чувствует, видя свою дочь в таком состоянии.

— Да, мне нужно было увидеть ее.

Она переходит на другую сторону кровати и садится на край.

— Полагаю, ты слышала, что они арестовали того тихого мальчика для допроса.

Я киваю.

— Он этого не делал. Не могу это доказать, но я просто… что-то не так.

Она мычит в согласии.

— Все в этом далеко не так. — Ее руки держат свободную руку Сэм, и она наклоняется, чтобы поцеловать ушибленный лоб своей дочери.

— Да. Я лучше пойду. — Хочу зайти и посидеть с Лукасом так долго, как получится. Посылаю маме Сэм, как я надеюсь, ободряющую улыбку. — Позвоните мне, если она проснется?

— Конечно.

Я нежно целую Сэм в голову и посылаю последнее безмолвное сообщение.

Проснись. Помоги мне спасти его.

Лукас

Время течет медленно, а сон отказывается приходить. Я смотрю в потолок этой маленькой камеры, потому что каждый раз, когда закрываю глаза, вижу только Шайен. Во время моего ареста ее лицо омрачает мука. Звук ее протестующего крика звенит у меня в ушах до сих пор, и осознание того, что она где-то далеко, причиняет мне боль и убивает сильнее, чем возможность того, что я сяду в тюрьму за преступление, которого не совершал.

— Мензано.

Я съеживаюсь при звуке своей фамилии, но сажусь и опускаю ноги на пол. Спину сводит от лежания на стальной платформе с тонкой обивкой.

— К вам посетитель. — Помощник шерифа, которого я никогда не встречал, распахивает дверь.

Вспышка темных волос заставляет мое сердце бешено колотиться, и я бросаюсь к решетке как раз в тот момент, когда глаза Шайен находят мои. Она благодарит помощника шерифа и подходит, чтобы встать прямо за ярко-желтой линией, нарисованной на бетоне. Ее глаза скользят по моему лицу, шее, груди и к ногам.

— Они сказали, что я не могу подойти достаточно близко, чтобы прикоснуться к тебе. — Боль в ее голосе заставляет все внутренности за моими ребрами болеть.

— Все в порядке. Видеть тебя достаточно.

Она наклоняет голову, щурясь.

— С тобой все в порядке?

Жар ползет по моей шее от того, как я, должно быть, выгляжу за решеткой в своих спортивных штанах и одолженной футболке.

— Я в порядке. Да.

С ее губ слетает вздох, и плечи немного опускаются.

— Это все ошибка, Лукас. Точно ошибка.

— Знаю. То есть я уверен, что не причинил бы вреда Сэм, и Гейдж…

Это самонадеянно говорить, что он тоже никогда не причинил бы ей вреда?

— Она не была угрозой для тебя, Лукас. Он этого не делал, но… — она изучает комнату, четко замечая несколько камер, стратегически расположенных и направленных в нашу сторону. — Теперь они знают о тебе.

Я киваю.

— Они будут думать худшее о том, чего не понимают.

— Шай, не беспокойся обо мне. Пусть проведут расследование, и правда выйдет на свет. Все будет хорошо. — Не уверен, что так и будет, но я лгу, чтобы ей стало лучше.

Ее глаза слезятся и краснеют. Темные вспышки появляются в моем периферийном зрении. Я запихиваю его обратно, но он снова пытается вырваться, на этот раз все сопровождается ощущением, которое сжимает мое горло. Ха, это что-то новенькое. Я моргаю и пытаюсь расслабиться, но подергивание губ выдает меня.

— Что? — она фыркает. — Почему ты улыбаешься?

Проникаю глубоко в свой разум и переполняюсь яростным беспокойством за Шайен, похожим на то, что я уже чувствую, но как-то более… собственнически.

— Теперь он также защищает и тебя.

Ее брови сводятся вместе, и она изучает меня.

— Откуда ты знаешь?

Я пожимаю одним плечом, пораженный тем, что впервые могу понять, что чувствует Гейдж, и распознать его.

— Ему не нравится, что ты расстроена. — Еще больше темных пятен в моем видении, но я сдерживаю это. — Он пытается столкнуть меня в темноту.

— Лукас… Ты можешь с ним общаться?

Я копаюсь в своих мыслях, исследую самые глубокие пещеры своих чувств.

— Нет, но когда ты расстраиваешься, он пытается взять верх. Сначала я думал, что он защищает меня от твоего гнева или чего-то еще, но теперь Гейдж позволяет мне чувствовать то, что чувствует он. Думаю, он пытается, — наши взгляды встречаются, — утешить тебя. Мы любим тебя, Шай.

Одинокая слеза скатывается по ее щеке к приоткрытым губам.

— Я тоже люблю вас, ребята. — Я ухмыляюсь, и безумная улыбка растягивается на ее прекрасном лице. — Мы довольно долбанутая пара, Лукас.