— Гейдж?

Я подкрадываюсь к ней, ухмыляясь, как хищник, который собирается съесть свою первую настоящую еду.

— Прошло слишком много времени, Шай.

Ее веки опускаются, а губы приоткрываются.

— С какого момента?

Я наклоняю голову и продолжаю свое медленное продвижение.

— Как я прикасался к твоему телу. — Расстегиваю пуговицы на своем пальто. — Чувствовал твое дыхание на моей коже. — Я сбрасываю его. — Слышал мое имя из твоего прекрасного ротика.

Ее рука вытягивается, чтобы ухватиться за стойку, как будто тело теряет волю оставаться в вертикальном положении.

Правильно, Шай… Я тоже знаю, как добраться до тебя.

Останавливаюсь в нескольких сантиметрах от того, чтобы коснуться ее. Глаза Шай вспыхивают от желания.

— Твой ход, Ш…

Она набрасывается. Я сжимаю ее задницу, когда она ногами обхватывает меня в самых сладких, мать его, объятиях.

Я ни за что не доберусь до кровати, поэтому поворачиваюсь и прижимаю ее спиной к кухонной стене. Мы — безумный клубок рук, пока делаем все возможное, чтобы раздеться, не разрывая нашу связь. Так всегда бывает с нами — полный хаос, встреча неконтролируемой похоти и любви, кружащихся вместе и оставляющих нас обоих мокрыми от пота и насытившимися.

Я опускаю нас на пол и снимаю с нее джинсы и трусики, отбрасывая их в сторону, прежде чем последовать ее примеру. Она открывается для меня, приглашает в колыбель своего тела и окутывает тем спокойствием, которое может дать только она.

— Мне жаль, что я так надолго пропал. — Я прижимаюсь своим лбом к ее, пока мы двигаемся вместе в медленном и размеренном темпе, впитывая каждое скольжение и ощущение. — Я никогда больше этого не сделаю, клянусь. Я просто подумал…

Она прижимает кончики пальцев к моим губам, и я останавливаю свой ровный ритм толчком.

— Больше никаких сожалений. Отныне мы смотрим только вперед, помнишь?

— Только вперед… — мои слова превращаются в стон, когда я снова начинаю двигаться в ней.

Я пытаюсь действовать медленно, заставляю себя сохранять контроль над непреодолимым желанием заявить на нее свои права с дикой самоотдачей. Нежные звуки, срывающиеся с ее губ, подобны топливу для моих мышц. Она обхватывает мои икры своими и выгибает спину, используя свое положение, чтобы принять меня глубже. Одобрительный рык вырывается из моего горла, и когда она облизывает мои губы, моя сила воли ослабевает.

— Шай. — Это должно быть выговором, но звучит скорее как предупреждение.

— Ты дрожишь. — Укол ее ногтей на моей спине заставляет мои бедра двигаться вперед. — Перестань сдерживаться.

Я обхватываю ее лицо дрожащими руками.

— Не хочу сделать тебе больно. — Моя кожа липкая от пота из-за попытки взять себя в руки.

— Ты этого не сделаешь. — Она сжимает мою задницу обеими руками, и последняя ниточка моей сдержанности рвется.

Я приподнимаюсь на локтях, упираюсь одним коленом в пол и полностью отпускаю себя. Она задыхается у моей шеи и шепчет мое имя, как молитву. Бьется подо мной, пытается высвободиться, но я прижимаю ее к себе, пока вращаю бедрами в наказывающих толчках, подводя ее к краю только для того, чтобы отступить и дать ей разозлиться.

— Гейдж, пожалуйста…

О, как я люблю, когда она умоляет.

Поставить такую сильную женщину, как Шайен, на колени с голодом, который могу утолить только я, заставляет меня чувствовать себя самым могущественным мужчиной на свете.

— Когда я буду готов.

Она издает горловой звук, который наполовину похож на рык, а наполовину на стон, и я улыбаюсь ей в губы. Это игра, в которую мы всегда играем, борьба за власть, которой мы наслаждаемся. С каждым наполненным удовольствием стоном и дрожью ее тела я чертовски схожу с ума от желания кончить. Прижимаясь своими бедрами к ее, мы вместе перестаем дышать, прежде чем нас бросает в ослепляющий экстаз.

Она сжимает меня в тисках рук и ног. Звезды пляшут перед глазами, и кажется, что все счастливое дерьмо, которое я когда-либо испытывал, обрушивается одним ошеломляющим взрывом.

Мое сердце колотится в груди, пока я мягко покачиваюсь внутри нее, уговаривая вернуться ко мне. Ее веки трепещут, а ноги безвольно опускаются на пол. Я утыкаюсь носом в ее шею и задерживаю дыхание, пока парящее чувство начинает исчезать.

Прикосновение к моему подбородку приближает мое лицо к ее.

— В следующий раз не пропадай так надолго.

— Если это будет моим приветствием, то я буду приходить и уходить в течение каждого дня, — отвечаю ей, прижимаясь поцелуем к распухшим губам.

— Мне бы этого хотелось. — Она улыбается, и это мило и невинно, и так чертовски наполнено любовью, которая наполняет и переполняет мою грудь.

— Спасибо тебе за то, что любишь Лукаса… за то, что любишь нас. — Я прочищаю горло. — Ты заслуживаешь самого лучшего, что может предложить эта жизнь. Заслуживаешь стабильности и надежности, и я знаю, что больше всего на свете Лукас хочет дать тебе это.