В одном из донесений о допросе говорилось: «Участвовавшим [в заговоре] военным не удалось установить связь с Национальным комитетом «Свободная Германия». Генерал Линдеман имел задание установить эту связь. Но это своё намерение он осуществить не смог»166.

И наконец, следует упомянуть ещё, что майор генерального штаба Иоахим Кун, лично знакомый со Штауффенбергом, после неудачи покушения перешёл на сторону Советского Союза и стремился установить связь с НКСГ.

Все эти свидетельства убедительно говорят о том, что люди из непосредственного окружения Штауффенберга не только симпатизировали НКСГ, но и имели намерение установить с ним связь и привлечь его к изменению внутри- и внешнеполитического положения Германии.

Отношение к НКСГ и КПГ особенно ярко рисует дифференцированную картину движения 20 июля. Образование и деятельность НКСГ ускоряли и обостряли процесс дифференциации внутри буржуазной антигитлеровской оппозиции и способствовали формированию и оформлению антифашистско-демократической группы вокруг графа Штауффенберга. При этом следует ещё раз настойчиво подчеркнуть, что эта группа не представляла большинства движения, хотя и объединяла наиболее активные и радикальные его элементы.

Поворот группы Штауффенберга к движению «Свободная Германия» внутри и вне страны объясняется тем, что цели её во многих вопросах совпадали с целями. этого движения.

Если обобщить взгляды и цели группы Штауффенберга в том виде, каковы они были летом 1944 г., мы получим следующую программу (с учётом того, что представления отдельных членов Крайзауского кружка частично выходили за её рамки):

1) ликвидация гитлеровского режима;

2) немедленное прекращение войны на всех фронтах, даже принимая во внимание выдвинутое странами антигитлеровской коалиции требование безоговорочной капитуляции;

3) переговоры с западными державами и Советским Союзом о сносных для немецкого народа условиях мира; ясное понимание того, что вследствие фашистских злодеяний придётся считаться с потерей части немецкой территории, репарациями, роспуском вермахта и оккупацией Германии;

4) наказание военных и нацистских преступников, по возможности антифашистскими немецкими судами;

5) борьба против фашистской идеологии, особенно недопущение новой легенды «об ударе кинжалом в спину», и реваншизма;

6) установление добрососедских отношений со всеми народами — а среди них именно и с Советским Союзом — в качестве основы будущей германской внешней политики; отказ от каких-либо захватнических целей.

7) установление буржуазно-демократических прав и свобод, особенно свободы совести; ликвидация принципа фюрерства в пользу демократического принципа; участие женщин в общественной жизни; свобода образования антифашистско-демократических партий и организаций (в Крайзауской программе: образование немецкого профсоюза как представительства трудящихся);

8) постепенная демократизация государства после свержения Гитлера и взятия власти вермахтом; создание широкого фронта антифашистско-демократических сил всех классов и слоёв в качестве базы нового государства с признанием при этом особой роли и ответственности рабочего класса;

9) социальный компромисс путём подъёма уровня жизни трудящихся, государственного ограничения крупной собственности в промышленности и сельском хозяйстве, а также путём призыва к имущим добровольно отказаться от части своей собственности (в Крайзауской программе: национализация ключевых отраслей промышленности);

10) недопущение повторения ошибок Веймарской республики в области внутренней и внешней политики.

По своему классовому характеру перед нами здесь антифашистская буржуазно-демократическая программа реформ. Это обобщённое изложение программных целей, сделанное на основании имеющихся свидетельств, показывает как силу, так и ограниченность графа Штауффенберга в политической области.

Штауффенберг ясно видел необходимость устранения. Гитлера, уничтожения фашистского режима, немедленного установления мира, наказания нацистских преступников и создания в Германии демократических условий. В этих вопросах его взгляды полностью совпадали с целями НКСГ. Но Штауффенберг лишь субъективно элементарным образом сознавал классовое содержание борьбы против фашизма и воспринимал это содержание как вопрос совести. Разумеется, политическое решение человека — это всегда также и вопрос его совести, особенно для такого сознающего свою моральную ответственность человека, каким был Клаус фон Штауффенберг. Но создание коалиции антифашистских сил всех классов и слоёв не могло быть только вопросом совести — оно было прежде всего вопросом классовым.

Единый фронт, включавший представителей всех слоёв — от крупных землевладельцев до рабочего класса, от консерваторов до коммунистов, — был в борьбе за свержение Гитлера вполне возможен. Но каковы были дальнейшие перспективы такого фронта? На этот вопрос мы у Штауффенберга никакого ответа не находим. И дать его он не мог, а по всей вероятности, и не желал, ибо важнее всего для него была и на первом плане стояла ближайшая цель — свержение Гитлера.

Аналогична и его позиция в социальном вопросе. Под влиянием левых социал-демократов Штауффенберг осознал, что рабочему классу принадлежит в общественной жизни большая роль. Как конкретно понимал он эту роль, мы не знаем. Его личные, как и его друзей, представления о возможности побудить частных собственников пойти на отказ от своей собственности или от части её в качестве метода решения социального вопроса, были утопией. И всё же мы утверждаем, что Штауффенберг видел взаимосвязи между политическим и социальным преобразованием Германии. Он понял, что подлинное формирование государственной жизни народом невозможно до тех пор, пока его раскалывают вопиющие противоречия в отношениях собственности.

И наконец, следует указать на то, что готовность прогрессивных элементов группы Штауффенберга сотрудничать с коммунистами и с НКСГ была налицо, но дальше дело не пошло. В отношении НКСГ дело ограничилось декларацией готовности к нему или планированием установления контакта, который так и не возник. Однако с реакционным большинством заговора долгое время поддерживались прочные связи, которые, хотя постепенно и ослабевали, но в интересах единства всех сил Штауффенбергом не порывались. Штауффенберг и Ольбрихт доверяли в первую очередь военным руководителям, которые при помощи армейских частей должны были осуществить государственный переворот и сломить власть нацистских и эсэсовских главарей. Только после этого должен был и мог — по мнению Штауффенберга — возникнуть при поддержке буржуазных демократов, социал-демократов и коммунистов широкий Отечественный фронт.